временнике»; для первого знакомства Блок дал журналу
статью о Стриндберге.
Нередко он приглашал меня к себе обедать. Живо
помню эти летние петербургские дни, эти молчаливые
обеды в обществе Блока и его жены, Любови Дмит
риевны — дочери знаменитого химика Менделеева. Помню
нервную напряженность за столом. Нельзя было не заме
тить, что в этой семье не все благополучно; подчас мне
казалось, что Блок приглашает меня только для того,
чтобы не оставаться наедине с женой. Любовь Дмит
риевна раз даже сказала супругу обидную колкость.
В ответ Александр Александрович с улыбкой заметил:
— Кажется, разговор начинает принимать неблаго
приятный оборот.
В домашней обстановке Блока неуловимо ощущается
присутствие того, что принято называть «хорошим тоном».
На всем отпечаток изящества и тонкого вкуса; только не
уклюжая красного дерева конторка Дмитрия Ивановича
Менделеева нарушает строгий стиль кабинета.
— Это был тяжелый ч е л о в е к , — отозвался при мне
Блок о покойном тесте.
8
Прекрасный июньский полдень.
Вместе с Блоком я еду в Териоки; там на дачной сце
не идет спектакль с участием Любови Дмитриевны.
52
Блок не в духе.
Ему неприятно видеть жену на театральных подмо
стках. В талант ее он не верит и едет с величайшей не
охотой. Вот почему он так лихорадочно возбужден.
По пути Александр Александрович указал мне истори
ческий «крендель булочной», воспетый в «Незнакомке».
На солнце он действительно золотился.
Еще перед отъездом, на Финляндском вокзале, по
встречался с нами и поехал вместе московский художник
H. Н. Сапунов — молодой человек в кофейном котелке и
широком голубом галстуке.
Заговорили о счастье.
— Счастливых людей не в и д н о , — заметил я, — где
они?
Блок кивнул на Сапунова:
— Да вот счастливый человек.
В Териоках мы прямо с вокзала отправились в театр.
Труппа занимала поместительную дачу близ моря с боль
шим старинным домом и пышным садом.
К вечеру приехали поэты Пяст и Княжнин. Все мы
присутствовали па спектакле.
Помнится, шел отрывок из комедии Гольдони; 4 перед
началом режиссер с плащом на руке и розой в петлице
произнес со сцены вступительное слово. Любовь Дми
триевна играла из рук вон плохо.
Неестественное возбуждение Блока сменилось угрю
мостью.
9
Через неделю я собрался на Кавказ.
Накануне отъезда сажусь у себя обедать и вижу из
окна подъезжающего на извозчике секретаря «Мусаге-
та» — А. М. Кожебаткина. Ко мне вошел он грустный и
озабоченный.
— Что случилось?
— Сапунов утонул.
Мне вспомнились слова Блока: вот счастливый чело
век.
От Кожебаткина узнал я печальные подробности.
В Териоках Сапунов собирался писать для театра де
корации. Как-то поехал он кататься на лодке с поэтом
Кузминым и двумя дамами. На взморье лодка опрокину
лась. Спаслись все, кроме Сапунова.
53
Весь этот вечер и всю ночь до рассвета мы с Коже-
баткиным скитались по городу в автомобиле. Заехали и
на Стрелку. Море как зеркало, а мне все грезится, что
вот-вот сейчас всплывет перед нами утопленник в голу
бом галстуке.
10
Всю зиму 1913 года встречаюсь я с Блоком то у Алек
сея Михайловича Ремизова, то у Бориса Михайловича
Кустодиева, лепившего большой и очень схожий бюст
Блока 5. Тогда же я задумал роман; одному из героев
намеревался я придать черты Александра Александрови
ча. Благодаря этому случайному обстоятельству сохрани
лось кое-что из моих разговоров с ним. Привожу эти не
связные отрывки (материалы неоконченного романа) в
том виде, как они у меня записаны.
11
Самородок-мыслитель — не самоучка, а сильный ум; об
ходя рутинное мышление, он создает свою систему и яв
ляется эксцентриком в области мысли. Таковы Достоев
ский и Толстой.
— А Мережковский?
— Ни в коем случае.
12
Человек несчастен в силу своей бесконечности. Как
ни старается он, а все не может заключить эту бесконеч
ность в конечном.
13
Ненависть — чувство благородное.
— Почему?
— Потому что она вырастает из пепла сгоревшей
любви.
14
Скажите, отчего у нас великие писатели умирают так
рано? Должно быть, поэтическое творчество нам не нуж
но, вернее, для его существования нет подходящих жиз
ненных условий. По той же самой причине в Англии нет
композиторов, а в Турции — философов.