прибавил усмехаясь: «Мне тоже долго не нравился Се
верянин. Но как-то раз я был очень пьян и, вернувшись
домой, стал его читать. Тогда я сразу его понял». Я ска
зал, что признаю, конечно, талант Северянина, но что
меня отталкивает его мещанская сущность. Блок вдруг
как-то особенно оживился: «Вот, вот — это и есть то,
что я больше всего люблю. Мещанское житье» (я пом
нил, конечно, что так назывался цикл в «Земле в сне
гу»). «Вот, я часто хожу гулять по окраинам. Там бы
вают лавки, где продается все, что угодно: тут и от
крытки с красавицами, тут и соски. И кажется, что все
это действительно нужно. Пока жених — нужна открыт
ка; женится, пойдут дети — нужна соска» 13. Было ясно,
что Блок переосмыслял этого поэта в свете своих, совсем
инородных настроений.
В начале декабря 1913 года один товарищ по «Цеху
поэтов» пришел ко мне и стал звать на «вечер новой
поэзии» (не помню уже, в каком помещении происходив
ший), где будто бы нам обоим необходимо было не
только быть, но и выступить. Мы отправились. Там ока
зался и Блок. Он читал на этом вечере три стихотворе
ния: «О доблестях, о подвигах, о славе», «На железной
дороге» и «В ресторане». В кулуарах Блок рассказывал
о совсем недавнем «вечере футуристов» — это было пред
ставление трагедии «Владимир Маяковский» и «Победы
над солнцем» Крученых 14. Слушали трое или четверо;
среди них был, кажется, С. М. Городецкий. На вечере
футуристов никто из слушавших не был, и было любо
пытно, что скажет о футуристах Блок. Блок сказал:
«Есть из них один замечательный: Маяковский». Это бы
ло неожиданно уже потому, что о футуристах принято
было говорить огулом, не задумываясь над индивидуаль
ными различиями. На вопрос, что же замечательного на
ходит он в Маяковском, Блок ответил с обычным лако
низмом и меткостью — одним только словом: «Демокра
тизм».
83
В январе 1914 года я неожиданно получил от Блока
такое письмо:
18 января
Дорогой Василий Васильевич, боюсь, что письмо не
дойдет — адрес прошлогодний, потому только прошу
Вас, позвоните мне завтра, часов в 12, в 1 час, мне надо
Вам сообщить много.
Ваш Ал. Блок.
Оказалось, что Блок заинтересовался моим переводом
«Кота в сапогах» Тика и, еще не зная самого перевода,
стал рассказывать о пьесе в театральных кругах. Воз
никла мысль о постановке пьесы, которая и вчуже со
блазняла «романтической иронией», подчеркнутой теат
ральностью. (Постановка эта не состоялась.) Понятен,
конечно, интерес к Тику автора «Балаганчика», который
сам в предисловии к «Лирическим драмам» признал свою
близость к теории «романтической иронии».
Блок организовал чтение моего перевода и сам был
на нем. Он много смеялся и остался особенно доволен
характером кота у Тика. Это внимание именно к харак
теру в этой пьесе — по замыслу менее всего психологи
ческой — кажется мне очень симптоматичным в эволю
ции. Блока 15. В тот же, кажется, вечер Блок рассказы
вал о спектакле «Гибель «Надежды» Гейерманса
в студии Художественного театра. Он особенно отметил
один эпизод, когда исполнитель роли Капса (если не оши
баюсь, Б. М. Сушкевич) в своей реплике на вопрос о ко
рабле: «Известий нет?» — отвечал: «Нет», и при этом
нервно и многозначительно ковырял конторку. В этом
жесте Блок видел образец большого мастерства 16.
Я вспомнил тогда же похвалу северянинской строке «Она
кусает платок, бледнея». А позже поставил в ту же
связь такие стихи самого Блока, как «Превратила все
в шутку сначала».
Около того же времени я, встретив как-то Блока на ули
це, помню, спросил его, пойдет ли он на вечер Поля Фора.
Французский поэт Поль Фор, только что перед этим вы
бранный в Париже «королем поэтов», должен был высту
пать в небезызвестной «Бродячей собаке»; но Блок в «Бро
дячей собаке» бывать не любил 17, не собирался идти и в
этот раз. «Мне, впрочем, з в о н и л и , — сказал он, у л ы б а я с ь , —
передали: «Приходите, приехал французский король».
84
Весной 1914 года я как-то был неподалеку от Блока
и решил попытаться зайти к нему. Блок был дома. По
чти с первых слов он заговорил опять о Северянине.
«Я теперь понял Северянина. Это — капитан Лебядкин.
Я думаю даже написать статью «Игорь-Северянин и ка
питан Лебядкин» 18. И он прибавил: «Ведь стихи капи
тана Лебядкина очень хорошие». Он прочитал: