От всех этих поэтов Блок стоял как-то в стороне. При
чтении его стихов все мое существо охватывало такое
чувство, точно от книги исходил какой-то свет. Эта поэ
зия звала к высокому и прекрасному. Не раз я черпала
из этих строк вдохновение для своей актерской работы
и мысленно воображала, какой же это человек, каков
он в жизни, но самого Блока я еще не видала и, как
он читал сам — не слыхала ни разу. Я только читала
его стихи и много слышала о Блоке от Качалова, с ко
торым он был очень дружен. Вскоре я узнала, что в
Москве состоится вечер Блока и он сам будет выступать
и читать свои стихи. Я стала внимательно следить за
афишами, и вот ранней весной, если не о ш и б а ю с ь , —
в марте месяце, я увидала желанную афишу — Блок вы
ступает в аудитории Политехнического музея. Я пошла
на этот вечер 1.
Зал переполнен... Вышел Александр Александрович,
очень скромно и строго одетый. Никакой позы, никакой
эстрадности, никакой рисовки на публику. Казалось, она
для него не существует. И в тишине напряженного вни
мания зазвучал его голос, в каждом стихотворении раз
ный. То мягкий и нежный, без всякой сладости, зову
щий и пленяющий в лирике, которую он передавал
с особым, ему свойственным «блоковским» темперамен
том (стихотворения «Влюбленность», «На островах»,
«В ресторане», «Незнакомка»); то гневный и властный
в таких стихах, как, например, «Демон» 2 (я до сих пор
слышу:
Иди, иди за мной — покорной
И верною моей рабой.
Я на сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой.
116
Я пронесу тебя над бездной,
Ее бездонностью дразня.
Твой будет ужас бесполезный —
Лишь вдохновеньем для меня);
то глубоко проникавший в душу каким-то особым, метал
лическим звоном, словно колокол из серебра (в стихах
о русской природе, о России). Чувствовалось, как он
любит родину, как дорога ему эта «глухая песня ямщи
ка», с какой верой обращается он к России:
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка...
Блок совершенно особенно, по-новому освещал жен
скую душу с ее стремлениями и переживаниями. Стихо
творение «На железной дороге» в его исполнении было
не только повестью о трагедии женского сердца, погиб
шего от л ю б в и , — нет, у него это звучало гораздо глуб
же. Гневно загорались лучисто-серые глаза поэта, они
становились черными и смотрели прямо в зал, когда оп
говорил:
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно;
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.
И воскресал в памяти ряд других образов женщин, кото
рые погибали в глуши далеких городов и городков и тра
тили себя на мелкие, ничтожные дела, а могли бы де
лать большое и важное.
Пророчески звучало в исполнении Блока стихотворе
ние «Новая Америка». Вся история России проходила
перед нами, когда мы слушали это стихотворение. Мы
думали о ее просторах и бесконечных возможностях, ви
дели красоту и силу, что таилась на Руси, и рождалась
огромная вера в будущее, которое придет. Взволнованно,
почти восторженно произносил Блок заключительные
строки:
То над степью пустой загорелась
Мне Америки новой звезда!
117
Это ударение на слове «новой» звучало так, что верилось:
не повторением, не подражанием Америке будет Россия,
ей предназначена иная судьба.
Не преувеличивая, можно сказать словами Пушкина,
что Блок в этот вечер «глаголом жег сердца людей».
Выступление окончилось. Аплодисменты... вызовы... ова
ции...
Качалов хотел познакомить меня с Блоком, звал за
кулисы. Я не пошла. Побоялась. Я знала по рассказам,
какие актрисы нравились ему. Я знала, что я совсем дру
гая, не блоковская. Для меня этот вдохновенный чело
век — поэт с особенными, то серыми, то черными гла
зами, скромный и такой значительный, стоял где-то
очень высоко, и я боялась, что в закулисном шуме вос
торгов и всяких, быть может и пошлых, похвал и пожи
маний рук поэта поклонниками и поклонницами поте
ряется то, что я несла в своей душе.
Прошло немного времени, и как-то после репетиции
ко мне подошел Владимир Иванович Немирович-Данчен
ко и сказал, что хочет со мной говорить об одной пьесе,
которую собирается ставить театр. Названия пьесы он
не упомянул. Я спросила: «Какая это пьеса? Кто автор?»