ко очерченный профиль обострился. Но взгляд стал твер
же, движения четче и определеннее, а в его речах по
явились более мужественные, настойчивые ноты.
Основным импульсом жизни Блока в то время был
долг.
Повинуясь велениям долга, Блок исполнял свою ре
дакторскую работу.
Слова «долг», «надо» стали все чаще встречаться те
перь в блоковском лексиконе.
— Я знаю, мне надо... Вы забыли, что надо... — изо
дня в день твердил он с какой-то упрямой настойчи
востью, за которой отчетливо чувствовалась непоколеби
мая твердость вновь принятых им решений.
Он охотно и подолгу говорил со мной о зреющих но
вых народных силах. Его любимой жизненной темой ста
на тема о мировом будущем промышленной молодой
России.
— Россия не нищая. Россия — золото, у г о л ь , — него
дующе бросил он мне как-то.
То, что говорил Блок, не заключало в себе особой но
визны и часто напоминало мысли Герцена. Как Герцен,
Блок придавал огромное значение науке и той исклю
чительной роли, которая принадлежит в будущем оте
чественной индустрии. Но Блок необыкновенно худо
жественно рисовал раскрывавшиеся перспективы и
отчетливо ощущал формы своего участия в новой
жизни.
170
* * *
Ал. Ал. не был политиком, но ему был присущ редкий
дар — чувство истории.
Как большой художник, он обладал абсолютным внут
ренним слухом, счастливой способностью улавливать ма
лейшие колебания событий. Эту способность Ал. Ал. на
стойчиво развивал, чутко прислушиваясь к окружающему,
и постоянно связывал воедино самые разнородные факты.
Он искал их в политике, в повседневном быту, в технике
и научных открытиях, в спорте и в искусстве. Вот почему
все, что он писал даже в самые ранние годы, могло бы
иметь эпиграфом его же собственные слова: «Я слушал,
и я услыхал». Отсутствие этого внутреннего слуха у дру
гих всегда угнетало Блока.
— Вы только представьте с е б е , — сказал он в одно из
наших последних с в и д а н и й , — встретился я только что с
О. 21 и в разговоре с ним упомянул, между прочим, что
народ против духовной культуры, которая дается ему как
подачка, а отсюда против значительной части прошлого.
О., обычно такой мягкий, вдруг рассердился на меня. Мне
всегда стыдно своих незаслуженных удач, стыдно потому,
что я принадлежу не к народу, которому все дается с тру
дом, а к интеллигенции, которой все это достается легче.
* * *
Когда я приходил к Блокам, Ал. Ал. почти всегда бы
вал один, и лишь изредка при наших беседах присутство
вала Любовь Дмитриевна.
Из посторонних, и то в «именинные» дни, я встречал
у них Е. П. Иванова, В. А. Пяста и Г. И. Чулкова. Очень
часто бывали у Блоков его мать и тетка М. А. Бекетова.
Мне почему-то особенно запомнился день именин са
мого Блока, 30 августа, когда Л. А. Дельмас прислала
цветы и Ал. Ал., сконфуженно читая ее письмо, старался,
но не мог скрыть своего смущения.
Весь этот день Блок, хоть и усталый от ночной рабо
ты, был неузнаваем. Словно прежняя радость вернулась
к нему. Он подтрунивал над Любовью Дмитриевной и
очень мягко, в шутливой форме за что-то отчитывал «бед
ного» Женю Иванова. Когда гости ушли, Ал. Ал. возоб
новил уже ставший обычным для нас разговор, и я про
сидел у него до позднего часа.
171
Основную мысль нашей тогдашней беседы Ал. Ал. за
писал в своем дневнике, причем отметил в своей записи,
что надо обдумать то, о чем я говорил ему 22.
Наш разговор касался некоторых настроений тогдаш
ней молодежи, напоминавших отчасти, как мне казалось,
настроения декабристской молодежи двадцатых годов
прошлого столетия. Я считал, что в формировании этих
настроений большую роль сыграла поэзия Блока, о чем
как-то и сказал ему. Мои слова вызвали в нем тревогу.
Сперва он как будто согласился со мной или, вернее, же
лая до конца выслушать мои доводы, не высказывал
своего мнения открыто.
Но потом все-таки изложил свою точку зрения:
— Вы говорите, декабризм, романтика двадцатых го
дов... Вот и Купреянов * указывал мне на то же. Но у
него это кастовое. А у вас? Пусть это, может быть, даже
и типично для коллективного портрета определенных кру
гов... Все же, согласитесь сами, не слишком ли много
здесь беспочвенного эстетизма? И, наконец, разве в этом
состоит задача нашего времени? Нет, вы решительно не