В пути Александр проникается симпатиями к приветливому молодому человеку по имени Луэ, путешествующему в милой компании и тем не менее скучающему. Луэ просит разрешения умножить «научную экспедицию». И с легкостью его добивается, тем более, что его однокашником в лицее Генриха IV был Фердинанд. Александр особенно счастлив узнать, что, вопреки официальным биографиям, делавшим из принца гениального первого ученика, он в действительности был лентяем, еще одна черта, сближающая его с Александром. Они прибывают за границу, Ницца, Монако, Генуя. «С Шиллером в руках» Александр спешит на могилу Фиеско, вдохновившего его на драму, отвергнутую Комеди-Франсез. Репутация опасного автора анархических пьес — «Антони», «Ричарда Дарлингтона», «Сына эмигранта» — бежит впереди него, и король Сардинии выдворяет его из Генуи. Отплытие в Ливорно, все страдают от морской болезни, кроме Милорда, который часто проявляет себя, как настоящий морской волк.
Три недели, а вовсе не «Год во Флоренции», как будет указано через шесть лет в названии книги, описывающей путешествие из Марселя в столицу Тосканы, — опять эта вечная склонность Александра к преувеличениям! Но дни его насыщены тем не менее сбором материалов для двух, по крайней мере, будущих произведений. С одной стороны, данных о долгой гражданской войне гвельфов и гибеллинов, в которой принимал участие Данте. Попутно нельзя не заметить, что у этого последнего была «смуглая кожа, а волосы и борода — курчавые», что смутно кого-то нам напоминает, притом что, будучи представленным потомкам рода Данте, Александр нашел их «сильно выродившимися». С другой стороны, история Лоренцино, из которой Мюссе год назад сделал «Лоренцаччо», а Александр в своей собственной драме 1842 года извлечет совершенно иной сюжет.
В Риме посол Неаполя отказывает сыну Генерала во въезде в свое королевство под лживым предлогом, что Александр — республиканец. Напрасно Александр будет потрясать бесчисленными рекомендательными письмами министров-орлеанистов, посол настоит на запрещении. Дополнительный повод совершить паломничество в места, где Генерал находился в заключении и чуть не был отравлен. Александр посещает Римскую художественную школу, директором которой был тогда Энгр. Один из ее воспитанников, художник Гишар, хороший друг Александра, берется договориться с Энгром о командировке на Сицилию и в Калабрию, Получив нужную бумагу, Гишар идет со своим паспортом в посольство Неаполя и получает там визу, и вот уже, как в романе, подпольным путешественником становится Александр.
Чтобы написать «Сперонара» и «Капитана Арену», достаточно воспользоваться однажды услугами этого судна и этого капитана. Экипаж состоял из девяти матросов и одного юнги. «То были бравые сицилийцы в полном смысле этого понятия, то есть низкорослые, крепкие, смуглые, с арабскими глазами, ненавидящие калабрийцев, своих соседей, и презирающие неаполитанцев, своих хозяев». Среди них выделялись особой силой лоцман Нунцио и весельчак Пьетро, «неистовый плясун». Стоило кому-нибудь из товарищей затянуть тарантеллу, как Пьетро немедленно оставлял свои занятия. Он «начинал отбивать ритм, качая головой вправо и влево, и щелкать пальцами, как кастаньетами. На пятом или шестом такте чудодейственная мелодия производила свое действие; видимое волнение овладевало Пьетро, все его тело приходило в движение, как прежде руки; он поднимался сначала на одно колено, потом на оба, потом в полный рост. Затем какое-то короткое время он раскачивался справа налево, но не отрывая ног от земли. И вдруг, как если бы пол постепенно начинал нагреваться, отдергивал от него одну ногу, потом другую и, наконец, испустив один из своих возгласов, которые мы обозначали как выражение радости, начинал знаменитый национальный танец; вначале движения его были медленны и равномерны, но, постепенно убыстряясь под воздействием музыки, превращались в конце концов в бешеную пляску наподобие джиги. Тарантелла кончалась лишь тогда, когда танцор в изнеможении падал без сил после последнего антраша, венчавшего всю эту хореографическую сцену».
В Альпах Александр подружился с монтаньярами, то же произошло и с моряками. Он опишет их иногда с легкой иронией, но чаще — с глубоким пониманием и сочувствием. 23 августа отплытие в направлении Сицилии. На набережной Ида машет платочком. Она остается, опасаясь морской болезни, и Александр легко сумел уговорить ее не выходить в эту жару из неаполитанской гостиницы, тем более что она абсолютно спокойна за своего мужа, поскольку калабрийки и сицилианки живут под строгим наблюдением, а привлекательность Александра для красивых молодых людей имеет чисто эстетическое свойство.