Недавно мне довелось перечитать книгу избранных произведений Юлиуса Фучика. В нее вошло немало очерков и репортажей, переданных автором в «Руде право» из Средней Азии именно в то время, когда он совершал путешествие вместе с Гитовичем.
В некоторых очерках я почувствовал присутствие умного, чуть насмешливого и веселого гида, каким был Гитович. Они побывали во многих колхозах и совхозах, в городах и кишлаках. И конечно же, на пограничных заставах. И тут снова узнается «рука Гитовича».
Когда я собирал материал для книжки о Борисе Лихареве, Гитович рассказал мне, как однажды на границе его и Фучика пригласили в ночной дозор. Им «повезло». В эту ночь нарушители перешли границу: афганский крестьянин переправил через реку беременную жену, чтобы русский доктор помог ей родить. Гитович собирался даже когда-нибудь рассказать об этом забавном эпизоде. Он, видимо, не знал, что этот факт вошел в очерк Фучика «На Пяндже, когда стемнеет», напечатанный 1 марта 1936 года в газете «Руде право».
В каждом пограничном отряде, в любом военном городке он встречал тех, кто «новой жизни ради» «здесь вынесли смертельную жару». У своих собеседников поэт учился мужеству и отваге, как учился «слову твердой чистоты у полных силы рек Таджикистана».
Особенно памятной была встреча с военкомом конной бригады. Из первых уст Гитович и Лихарев узнали, как была разгромлена банда Файзулы Максума. Это был один из острых эпизодов борьбы с басмачеством. И Лихарев и Гитович рассказали о нем в поэмах. Лихарев назвал свою поэму «Защита Гарма». Он ограничился лишь пересказом главных событий: банда басмачей во главе с Файзулой Максумом захватила город Гарм, где не было ни одного красноармейца. Узнав об этом, комиссар Федин на самолете пролетел за ночь 500 километров (дело было в 1927 году), приземлился на главной площади городка. Имя Федина, известного своим легендарным мужеством и бесстрашием, наводило на басмачей страх. Увидев комиссара там, где никто не мог его ожидать, басмачи разбежались.
В основе поэмы Гитовича те же факты. Но его поэма не похожа на лихаревскую. Для Гитовича эпизод, связанный с разгромом банды басмачей, лишь повод для широкого героического повествования. Цель его, пользуясь выражением М. Горького, показать «человека-героя, рыцарски самоотверженного, страстно влюбленного в свою идею». Гитович дал характер большевика, раскрыл его в столкновении с врагами. В результате в его поэме мы наблюдаем не просто за боевым эпизодом, пусть весьма ярким, а становимся свидетелями своеобразного поединка двух моралей, двух идеологий. Для этого ему пришлось перенести действие в стан противника, показать тех, кто, как опытные режиссеры, держали в своих руках все нити басмаческой авантюры. Поэт сталкивает комиссара и опытного разведчика, полковника английской службы. Прежде чем они сойдутся в бою, мы видим их, так сказать, на исходных позициях, знакомимся с их внутренним миром.
Правда, сперва образ комиссара создается по известному трафарету: «скромность легендарная», молчаливость, «лицо худое становилось черствым, и разговор, налаженный с трудом, он обрывал», стоило только неосторожно «спросить о нем самом». Но постепенно комиссар приобретает живые, индивидуальные черты. Мы узнаем, что «в глубине души своей свободной он был поэтом слова одного», «точный смысл» которого «с первоначальной силой сознавал». Это слово «товарищ». Он никогда не жалел ни усилий, ни жизни проходящей, ничего, чтобы вызволить людей из беды, помочь таджикам сменить «лицо невыразимой нищеты, отмеченные вечною трахомой, усеянные оспою черты». «Пятнадцать лет он воевал за это», за то, чтобы вчера еще разобщенные люди становились товарищами, вливались в «народов сомкнутое братство». Его усилия не проходили впустую, и он радовался по-детски, когда видел, что день ото дня ширится круг его друзей.