Александр возвращался, чтобы сделать царице ребенка. Александр усердствовал, чтобы получить наследников. Он хотел трех сыновей и трех дочерей, чтобы от них родились шестьдесят принцев, которые будут управлять его империей. Как когда-то Дарий, Александр хотел получить вечную власть над миром людей.
Александр знал, что я его не люблю. Он расточал похвалы в мой адрес, подносил дары. Жаждал найти мне мужа и просил выбрать одного из его генералов. От ярости и унижения я, Ания, бесстрашная спутница царицы амазонок, сходила с ума. Я не любила царя. Не восхищалась им. Я ненавидела его за то, что он посадил амазонок в клетку.
Я тайно мстила ему и гордилась этим. Когда царь покидал ложе царицы, чтобы поговорить с солдатами, я давала Алестрии двойную порцию настоя, предохранявшего ее от беременности. Царь-воитель не обрюхатит царицу амазонок. Наши тела не станут умножать главенство мужчин. Мы пребудем в веках, передавая знания из поколения в поколение. Наша кровь остается чистой. Наш дух перевоплощается и совершенствуется.
Александр возвращался. Он отдыхал в лоне Алестрии, крал ее силу и уезжал. Моя царица худела. Слухи о трудностях, с которыми столкнулся супруг, свили гнездо у нее в голове и вывели птенцов. Она отчаянно скрывала тревогу. Не жаловалась, что живет, как в заточении. Страдание сжигало Алестрию, она тратила последние силы, чтобы справиться с этим пожаром, но становилась все прекрасней.
Никогда я не видела мою царицу такой собранной и безмятежной. Приближенные Александра не понимали этой красоты, выплавленной из боли и величия. Ходили слухи, что царица взяла любовника, молодого фессалийского воина, прибывшего из Греции с последним подкреплением. Он будто бы соблазнил ее свежим лицом и прекрасным телом, которое не успела изуродовать война. Этот знатный фессалиец собирался похитить царицу и бежать с ней.
Как только слухи дошли до Александра, он оставил фронт и вернулся. Прибыв в лагерь, тиран потребовал немедленной встречи с «любовником» царицы. Того долго искали, но не нашли: опасаясь гнева Александра, он исчез вместе со своими солдатами. Разъяренный, терзаемый ревностью, царь увлек Алестрию в свой шатер и потребовал ответа.
Алестрия не испугалась угроз: в былые времена она обезглавила немало жестоких воинов. Царица молча слушала жалобы и обвинения мужа, чем совершенно вывела его из себя. На глазах у него выступили слезы, он кивком указал на свои подарки и воскликнул:
— Я люблю тебя, Алестрия! Эти дары доказательство тому. Повсюду, где проходит армия, я собираю для тебя, царицы моего сердца, лучшие камни, чудных зверей, ароматные цветы и редкие диковины. В ночь перед битвой я уединяюсь в палатке, чтобы разобрать, разложить и упаковать мои дары! В моей жизни воина ты — оазис мира. Стоит мне подумать о тебе, и я забываю об ужасах боя и снова могу радоваться жизни и чувствовать, как простой человек.
В каждую из этих вещиц я вложил мои мысли и мечты, твою улыбку и твое счастье, Алестрия! Вот пара сверчков — я попросил их петь для тебя. Ночью, во сне, ты услышишь в их голосах слова моей любви. Вот перо, чтобы ты писала стихи. Я хочу засыпать, слыша твой голос, твои признания в любви. Вот хрустальная звезда — она обещает нам вечную жизнь. Вот рубин в форме сердца — это мое сердце, оно должно биться рядом с твоим. Они кажутся тебе смешными? Пусть. Но в них я сам! Меня нет рядом, но я храню твой покой и благополучие. Ты не одна, Алестрия. Когда ты надеваешь эти драгоценности и эти туники, я обнимаю тебя, ласкаю, целую.
Однажды, когда бог решит разлучить меня с моей царицей и я умру, ты поймешь, что все эти вещи хранят частичку твоего возлюбленного. У тебя будет сокровище — мои глаза, губы, волосы, слезы. Я буду жить с тобой, защищать тебя, любить тебя еще сильнее, чем при жизни. Умерев, я перестану быть воином. Освободившись от груза земных забот, я дни и ночи напролет буду любить тебя, дышать тобой, спать и просыпаться рядом с тобой, жить в твоих глазах, губах, теле и душе.
Я, Ания, подслушивала у входа в шатер. Я ненавижу Александра, но его слова тронули меня до слез.
Алестрия хранила холодное молчание.
Александр упал к ее ногам. Он оросил ее тунику горькими слезами.
— Значит, ты меня больше не любишь! Ты хочешь бросить меня ради юнца, ничего не видевшего в жизни. Прости, что оставлял тебя одну, Алестрия. Не покидай меня!
Моя повелительница потянулась к Александру, взяла его лицо в ладони, взглянула ему в глаза:
— Я хочу отправиться на войну! Хочу сражаться рядом с тобой. Я не хочу быть царицей Азии. Я хочу защищать тебя и умереть за тебя!
Слова Алестрии наполнили мою душу радостью. Моя царица больше не хочет оставаться пленницей в своем городе. Она заставила супруга ревновать к безвестному солдату, чтобы он взял ее с собой на войну.
Царь вскочил.
— Никогда! — выкрикнул он. — Никогда!
Алестрия резко оттолкнула его.
— Но почему?! — Ее голос срывался. — Почему ты отказываешься от помощи Алестрии, хотя она сражается лучше твоих солдат?
— Потому что ты — моя царица! Царица — сердце империи. Она должна выносить и родить наследника царя, — отрубил Александр. — Царицу почитают. Ее имя произносят шепотом, как имя богини, но лица ее никто не видит. Ты должна быть Афиной Востока, дарующей народам силу и мужество, призывающей их к единению.
— Я не богиня! — снова закричала Алестрия, пытаясь достучаться до супруга. — Я — воительница, я амазонка. Возьми меня с собой, Александр! Я переоденусь мужчиной. Ания наденет покрывало и будет управлять вместо меня. Никто не догадается о подмене. Я уйду с тобой, мы будем вместе днем и ночью. Я хочу защищать тебя от летящих стрел. Я хочу сражаться рядом с тобой. Вдвоем мы прогоним мрак и доберемся до солнца.
У меня упало сердце. Я, Ания, не надену покрывала. Я была воительницей и не уроню честь амазонки, похоронив себя в городе, где обитают евнухи и толстые, бесцветные, бесчестные женщины, умеющие лишь сплетничать да плести козни. Я тоже мечтаю пролить кровь на поле боя и погибнуть славной смертью, я тоже хочу чистоты. Я последую за Алестрией и буду сражаться с людьми-обезьянами, змеями и крокодилами. Никогда — никогда! — я не стану царицей, закрывающей лицо от людей!
Но Александр ничего не понимал в женщинах. Александр, захлебывающийся своей мужественностью, не желал видеть рядом с собой женщину. Он не мог допустить, чтобы царица преуспела там, где он потерпел поражение. Он не собирался давать Алестрии шанс завоевать мир вместе с ним, для него. Он не любил мою царицу. Он презирал женщин, считал нас чем-то вроде домашних животных. Он схватил Алестрию в объятия. Сказал, чтобы перестала ребячиться. Назвал малышкой и пообещал чаще возвращаться. Он попытался снять с нее одежду, сказал, улыбаясь, что, если она его любит, должна не умирать за него, а родить ему ребенка.
Я, Ания, ощущала гнев. Неужто это и есть любовь — держать взаперти женщину, способную убивать чудовищ? Разве мужчина, заставляющий амазонку умирать от скуки в ненужной роскоши и безвластной власти, любит ее? Александр поймал птицу Ледника и оставил ее чахнуть в клетке — так любит ли он Алестрию?
Мудрая спокойная Алестрия неожиданно впала в ярость. Приняв гнев за истерику, Александр повел себя как терпеливый, понимающий отец. Но то, что он говорил, не утешало царицу, а еще больше унижало ее. Гнев амазонки ужасен. Она кричала, плакала, швыряла на землю подарки супруга. Она хотела вернуться в степь. Александр истощил запас лжи и разозлился. Он начал выкрикивать угрозы, схватил ее за руки, ударил локтем под дых и швырнул на землю. Алестрия попыталась подняться, но царь дернул ее за лодыжку, навалился сверху, вцепился в горло, нанес удар головой.
Я, Ания, возрадовалась: они больше не любят друг друга, они расстанутся. Но гнев иссяк. Буря улеглась. Гроза сменилась прохладной бесшумной ночью. Александр обнимал Алестрию, шептал ей на ухо любовные стихи.
Я бродила по лесу, и мое сердце полнилось тоской, как подлесок влагой после дождя. Лупа стояла высоко в небе — такая светлая и яркая, что даже звезды померкли. Моя царица походила на эту чистую бесстрастную луку. Она прощала. Она блистала. Она сияла для Александра, даря ему свой последний, прощальный свет.