Это решение Александра означало фактический распад Священного союза. Невзирая на возражения и уговоры своих, как еще недавно казалось, неотделимых партнеров, Россия форсировала подготовку к войне с Турцией, и лишь скоропостижная смерть Александра отодвинула начало войны…
Итак, главной для себя сферой деятельности после победы над Наполеоном, с 1815 г. и до конца жизни, Александр I считал внешнюю политику, а главной задачей — борьбу с «гидрой революции». В этой сфере, для решения такой задачи он приложил максимум усилий на пределе своих дарований и возможностей. Многого ли добился? На первый взгляд — почти всего: создал Священный союз монархов, ставший его любимым детищем и опорой, и руками союза к 1824 г. задушил революционную «гидру» в Европе. Но к тому же времени между душителями «гидры» начались, как мы видели, дипломатические распри, в которых распался Священный союз. А главное, пока Александр победоносно боролся с революционным движением по всей Европе, в самой России созрело и предстало перед изумленным царем такое же движение декабристов.
Возникновение революционного очага в собственном отечестве было для Александра I тем большей неожиданностью, что он и внутреннюю политику подчинял тем же трем «П» Священного союза, которые так успешно насаждал вне России. Правда, сам он внутренними делами занимался мало. Заботы Священного союза вынуждали его то и дело разъезжать по Европе. «Охота к перемене мест» одолевала его и на родине. Кто-то (полагали: сам Пушкин) сочинил о нем едкое двустишие:
По выражению современника, Россия «управлялась с почтовой коляски». Точнее, почти все дела по управлению Россией Александр I отдал в руки А.А. Аракчеева. 1815–1825 гг. вошли в российскую историю как время аракчеевщины.
Аракчеевщина была закономерным явлением самодержавного режима, для которого вообще характерна передача государственных дел на откуп фаворитам, временщикам. Фигуры А.Д. Меншикова, Э.И. Бирона, П.А. Шувалова, К.П. Победоносцева говорят об этом сами за себя, Алексей Андреевич Аракчеев в их ряду — личность, пожалуй, наиболее показательная и самая одиозная.
Феномен Аракчеева вызывает у историков неослабевающий интерес. Даже в Англии написана его биография под выразительным (и точным) названием: «Аракчеев. Великий визирь Российской империи»[130]. Самым любопытным остается вопрос, поставленный еще современниками: в чем секрет неизменной в течение четверти века привязанности ангельски симпатичного, образованного, джентльменски воспитанного Александра к дьявольски безобразному почти во всех отношениях чудовищу, каким был Аракчеев? Разобраться в этом можно лишь с учетом не только личных качеств, но и особенностей возвышения Аракчеева.
Сын тверского помещика средней руки 24-летний капитан Аракчеев осенью 1792 г. появился в Гатчине и буквально обворожил цесаревича Павла уникальной, доведенной до автоматизма исполнительностью. Павел выхлопотал для него у матери чин полковника, назначил его гатчинским губернатором, а на следующий день после своего воцарения произвел в генералы. За короткое царствование Павла Аракчеев успел стать бароном, потом графом, завел герб с девизом, который был сочинен для него самим Павлом: «Без лести предан».
Говорить о каких-либо серьезных убеждениях Аракчеева просто нельзя ввиду его всеобъемлющего невежества. Хотя он учился в кадетском корпусе (Сухопутно-артиллерийском), извлек из учения немного и сам не без гордости говорил о себе: «истинно русский неученый дворянин». Вместо убеждений мозг его был начинен верноподданническим энтузиазмом. Высочайшую волю он приравнивал к закону божьему, себя как alter ego царя мнил третьим (после бога и помазанника божьего) лицом во Вселенной и всякое прекословие себе считал грехом, заслуживающим кары. Сам он был патологически жесток. Гнев его выражался по-звериному: он собственноручно вырывал у солдат с мясом усы, одному из них откусил ухо. Даже внешне он всех отвращал от себя: по рассказам современников, походил то ли на Квазимодо, то ли на «большую обезьяну в мундире», с мертвенными, «страшно холодными и мутными глазами» палача.
В обществе и в армии «все грызли зубы на Аракчеева», — вспоминал Н.И. Пирогов. Повсюду распространялись эпиграммы на временщика, сочиненные А.С. Пушкиным («…Полон злобы, полон мести, без ума, без чувств, без чести…») и К.Ф. Рылеевым («Надменный временщик, и подлый, и коварный…»). Девиз Аракчеева был «общим голосом» переделан: «Бес, лести предан». Близкие к Александру I люди, вроде кн. П.М. Волконского, за глаза поносили временщика как «выродка-ехидну», «пресмыкающуюся тварь». Народ прозвал Аракчеева «Змеем Горынычем» и слагал о нем бранные песни: