Глава 2. ЦЕСАРЕВИЧ АЛЕКСАНДР
Августейший баловень
В то время как 8-летний Наполеон Буонапарте гонял диких коз по скалам забытой богом Корсики, на другом конце Европы, в прославленных на весь мир апартаментах августейшей императрицы и самодержицы всероссийской Екатерины Великой ожидалось таинство, которое должно было повлиять на судьбы империи. Супруга цесаревича Павла, великая княгиня Мария Федоровна готовилась разрешиться от бремени. Павел с трепетом ждал рождения сына, Екатерина — внука.
Императрица Екатерина страстно желала внука: она терпеть не могла сына, как, впрочем, и сын не любил мать. Между ними стояло многое: и окровавленная тень Петра III, который был мужем Екатерины и считался отцом Павла; и обида Павла на то, что Екатерина заняла трон, хотя по праву должен был занять его он, Павел, как царский сын; и тайна его происхождения, слух о которой травмировал Павла с детства. Тайна заключалась в том, что Екатерина будто бы родила не от Петра III, а от графа Сергея Салтыкова мертвого ребенка, который был подменен чухонцем (финном) из деревни Котлы. Этот чухонец, т. е. дитя не царской и даже не русской крови, и стал, якобы, Павлом Петровичем[30].
Если сын, донельзя строптивый и к тому же еще неказистый внешне, был для Екатерины, что называется, бельмом в глазу, то невестка — вюртембергская принцесса София-Доротея (переименованная на русский лад в Марию Федоровну), племянница Фридриха Великого! — напротив, восхищала императрицу красотой, покладистостью и смирением, не говоря уже о «голубизне» крови. Екатерина молилась, чтобы невестка родила непременно мальчика, по виду и нраву не в отца, а в мать, — и не обманулась в своих молитвах.
12 декабря 1777 г. пушки в Петропавловской и Адмиралтейской крепостях пальнули 201 раз, возвещая жителям столицы о прибавлении царской семьи. Родился мальчик — крупный, здоровый, спокойный и, как всем показалось сразу, очень красивый, весь в мать. Екатерина радовалась новорожденному больше, чем его родители. Она сама выбрала ему имя в честь Александра Невского, с первых же дней жизни стала называть его в разговорах и письмах «господин Александр», а крещение ребенка 20 декабря в большой церкви Зимнего дворца превратила в торжество международной значимости. Взяв на себя роль восприемницы «господина Александра», она привлекла к обряду в качестве «заочных восприемников» еще Фридриха Великого, мирно королевствовавшего тогда в Пруссии, и австрийского императора Иосифа II. «Таким образом, — подытоживает Н.К. Шильдер, — будущий творец Священного союза уже с колыбели был связан духовным родством с венценосцами Австрии и Пруссии»…
С момента рождения «господина Александра» и до своей смерти Екатерина души не чаяла в своем внуке. «Я от него без ума <…> Хорош собою, как Амур <…> Всех приводит в восторг», — умилялась она в письме к своему постоянному корреспонденту, писателю и дипломату барону Ф. Гримму от 29 мая 1779 г. Так же умилительны ее отзывы о «господине Александре» последующих лет. Например, в письме к тому же Гримму от 30 сентября 1782 г. читаем: «Он прекрасен, как ангел, и удивительно строен». Не меньше, чем ангельская наружность ребенка, восхищала императрицу его смышленость. В полтора года, еще не умея хорошо говорить, он уже знал гласные буквы, а к трем годам рассуждал, «как взрослый». В мае 1780 г., когда ему не было и двух с половиной лет, он позировал художнику и от усталости стал часто менять позы. Екатерина строго упрекнула его: «Как сидишь ты перед живописцем?» Он ответил: «Не знаю, я себя не вижу», поразив ее глубокомыслием своего ответа.
И воспитанием, и обучением внука Екатерина распоряжалась сама, мало считаясь с его родителями. «Господин Александр» был окружен воспитателями обоего пола. Вначале его пестовали под наблюдением императрицы няня — англичанка Прасковья Ивановна Гесслер и «приставница» (попечительница) генеральша Софья Ивановна Бенкендорф, немка, бабушка первого в России шефа жандармов. Затем, после того как Александру исполнилось 5,5 лет, к нему были приставлены «кавалеры», т. е. воспитатели и педагоги мужчины. Главным из них Екатерина назначила генерал-аншефа Николая Ивановича Салтыкова, его помощником — еще одного генерала Александра Яковлевича Протасова, а «законоучителем и духовником» при внуке — протоиерея Андрея Афанасьевича Самборского.
Великий князь Александр Павлович в юности. С портрета И. Б. Лампи.
30
Эту легенду изложил, по рассказам современников, декабрист А.Ф. Бриген (крестник Г.Р. Державина, герой Бородина и Кульма) в статье «Происхождение Павла I», впервые опубликованной в 1861 г. А.И. Герценом. См.: Бриген А.Ф. Письма. Исторические соч. Иркутск, 1986. С. 449–457.