В ноябре 1802 года Сергей Петрович Румянцев представил Александру на рассмотрение новое предложение, которое позволило бы помещикам освобождать отдельных крепостных или сразу целые деревни, если они этого хотели, за сумму, определенную самим помещиком. Несмотря на смягчение этого предложения, в дальнейшем оно вызвало недовольство многих дворян, которые боялись крестьянских волнений, если крепостные подумают, что указ является прелюдией к полному освобождению. Несмотря на сомнения, выраженные в Непременном совете, в том, что крестьяне смогут оплатить свою свободу в тот срок, который был предусмотрен для этого, предложения были приняты Александром и стали основой для Закона о вольных хлебопашцах, принятого в марте 1803 года. Это привело к тому, что помещики подавали петиции царю на разрешение освобождать целые деревни крепостных крестьян с землей, на которой они работали, и вследствие этого было создано новое сословие вольных хлебопашцев. На практике некоторые помещики бескорыстно освобождали своих крепостных крестьян, и к концу правления Александра было подсчитано, что 47 153 одних только крепостных мужчин были освобождены этим способом (13 371 — как результат благородного жеста князя Александра Николаевича Голицына). В итоге закон был принят без обсуждения в Сенате, который, под управлением Державина, возможно, наложил бы на него некоторые ограничения.
В начале ноября 1803 года Негласный комитет обсуждал беспорядки, которые начались на Украине (Малороссия) после введения некоторых постановлений относительно прав казачества. Александр не хотел отменять эти установления (Комитет разошелся во мнениях), потому что «это полностью противоречило бы тому, что он начал, а именно освобождению крестьян». Но позже, через месяц, когда вопрос о праве покупать крепостных крестьян снова был рассмотрен в Комитете, и царь и его «молодые друзья» поняли суть проблемы. Строганов писал так:
…Император повторил, что должен заботиться обо всем народе, что если народ когда-нибудь поднимется, осознав свою силу, то это будет опасно. Мы ответили ему, показав последствия чрезмерных нападок на дворянство, которое также является значительной частью народа и может очень просто заявить свои претензии; это мнение практически не было принято в расчет: дескать, не следует уклоняться от главного принципа — правления для всеобщей пользы[57].
Во время этой дискуссии удалось добиться небольшого прогресса. После всех обсуждений лишь некоторые незначительные изменения были сделаны в постановлениях касательно крепостного права. Объявления о продаже крепостных крестьян в санкт-петербургских и московских газетах, которые были противны Александру, теперь были запрещены, но это мало сказалось на положении всего крепостного крестьянства.
Другие реформы
Первые годы правления Александра не были совсем бесплодными, если говорить о внутренних реформах. Особое внимание было уделено управлению нерусскими землями империи, армии, образованию и благосостоянию страны.
Александр постоянно использовал гибкую дипломатию в своем подходе к управлению нерусскими землями своей империи. В некоторой степени он использовал эти территории для подготовки будущих реформ в самой России. Особые перемены в отношениях между крепостными крестьянами и землевладельцами были сделаны в балтийских губерниях — Эстонии, Латвии и Курляндии (которые стали частью империи в начале XVIII века во время правления Петра I). Здесь, в отличие от России, по крайней мере некоторые представители дворянства, большей частью выходцы из Германии и Швеции, проявляли определенную заинтересованность в отмене крепостного права, и по этому вопросу шли активные дебаты уже с 1760 годов. Александр интересовался этими спорами в надежде, что некоторые помещики согласятся с освобождением крестьян. Он выразил эту надежду в Негласном комитете в феврале 1802 года, говоря, что «губернии покажут пример всей Империи»[58]. Частично под давлением Александра парламенты Эстонии и Латвии между 1802 и 1804 годами приняли законы, регулирующие отношения крестьян с землевладельцами и дающие арендаторам наследственные права на их земли.