«Любовь к военным экзерцициям Александр сохранил на всю свою жизнь, уделяя им наибольшее время, и она, в конце концов, обращается действительно в „парадомаиию“, как назвал эту склонность Александра Чарторыйский. Молодой царь в период мечтаний о реформе одинаково занят и своими фронтовыми занятиями. Так, в 1803 году он дает свое знаменитое предписание: при маршировке делать шаг в один аршин, и таким шагом — по 75 шагов в минуту, а скорым — по 120 „и отнюдь от этой меры и каденсу ни в коем случае не отступать“». Генерал С.А. Тучков в своих «Записках» дает очень яркую картину казарменных наклонностей Александра <…>. Его двор, рассказывает Тучков, «сделался почти совсем похож на солдатскую казарму. Ординарцы, посыльные, ефрейторы, одетые для образца разных войск солдаты, с которыми он проводил по нескольку часов, делая заметки мелом рукою на мундирах и исподних платьях, наполняли его кабинет вместе с образцовыми щетками для усов и сапог, дощечками для чищения пуговиц и других подобных мелочей». Беседует Александр с Тучковым на тему, что ружье изобретено не для того, чтобы «им только делать на караул», и вдруг разговор сразу прерывается, так как Александр увидел, что гвардия при маршировке «недовольно опускает вниз носки сапог». «Носки вниз!» — закричал Александр и бросился к флангу. Александр целыми часами в это время мог проводить в Манеже, наблюдая за маршировкой: «Он качался беспрестанно с ноги на ногу, как маятник у часов, и повторял беспрестанно слова: „раз-раз“ во все время, как солдаты маршировали». В то же время Александр тщательно смотрел, чтобы на мундире было положенное число пуговиц, зубчатые вырезки клапанца заменяет прямыми и т. д. Помимо Тучкова мы имеем немало и других аналогичных свидетельств. Александр в этом отношении — совершеннейший отец. Он всегда готов заниматься смотрами".
Сам же Адам Чарторыйский, на которого ссылается С.П. Мельгунов, отмечал не только "парадоманию", но и ряд других черт характера Александра:
"Благородному характеру Александра всегда была свойственна какая-то женственность со всеми присущими ей приятными, положительными и отрицательными чертами. Часто случалось, что он мысленно строил планы, которые ему нравились, но которых нельзя было осуществить в действительности. На этом идеальном фундаменте он возводил целые фантастические замки, заботливо улучшая их в своем воображении <…>. Александр был молод, неопытен, почти детски доверчив, и эти природные черты его характера ослабели лишь с течением времени".
2. ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ
Править — значит не властвовать, а исполнять обязанность.
Необходимость лавировать между ненавидевшими друг друга отцом и бабушкой, как между Сциллой и Харибдой, приучила Александра к двуличию.
Историк С.П. Мельгунов отмечает:
"Крайним самолюбием и в то же время жаждой популярности можно объяснить много загадочных противоречий в деятельности Александра. Искание популярности, желание играть мировую роль, пожалуй, и были главными стимулами, направляющими деятельность Александра. Как человек без определенного миросозерцания, без определенных руководящих идей, он неизбежно должен был бросаться из стороны в сторону, улавливать настроения, взвешивать силу их в тот или иной момент и, конечно, в конце концов подлаживаться под них. Отсюда неизбежные уколы самолюбия, раздражение, сознание утрачиваемой популярности. Быть может, такова неизбежная судьба всякого игрока — и особенно в области политики. Доведенная даже до артистического совершенства, подобная игра должна была привести к отрицательным результатам".
Он жил, словно в маске. "Вращаясь между двумя столь непохожими дворами, — пишет В.О. Ключевский, — Александр должен был жить на два ума, держать две парадные физиономии кроме ежедневной — домашней, иметь два разных прибора манер, чувств, даже слов".
Это стало для Александра привычкой. Четко он говорил лишь одно: зная о решении Екатерины II передать престол не Павлу, а ему, он публично заявлял, что не хочет царствовать и предпочел бы уехать за границу. В частности, в мае 1796 года он писал А.П. Кочубею:
"Вот, дорогой друг, важная тайна <…>. В наших делах господствует неимоверный беспорядок, грабят со всех сторон; все части управляются дурно; порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя <…> стремится лишь к расширению своих пределов. При таком ходе вещей возможно ли одному человеку управлять государством, а тем более исправлять укоренившиеся в нем злоупотребления?.. Мой план состоит в том, чтобы по отречении от этого неприглядного поприща <…> поселиться с женою на берегах Рейна, где буду жить спокойно частным человеком, полагая свое счастие в обществе друзей и в изучении природы".