19 ноября 1879 г. последовало четвертое покушение. В одиннадцатом часу вечера на третьей версте московско-курской железной дороги, во время следования в Москву поезда с императорской свитой, был произведен взрыв полотна железной дороги, вследствие чего произошло крушение поезда, в котором революционеры предполагали присутствие Александра II79. Входившие в состав этого поезда два паровоза и первый багажный вагон оторвались, один багажный вагон перевернулся вверх колесами и восемь вагонов сошли с рельсов с более или менее значительными повреждениями, но при этом ни лица, следовавшие в поезде, ни посторонние лица не пострадали.
При осмотре места взрыва было обнаружено, что он произведен миной, заложенной под полотно железной дороги и соединенной со взрывным устройством в нижнем этаже дома, расположенного в 20 саженях от железнодорожного пути и купленного незадолго перед тем человеком, выдававшим себя за саратовского мещанина Сухорукова. Как было выяснено позже, по подложному паспорту на имя Сухорукова проживал архангельский мещанин Лев Николаевич Гартман80. Проживавшая же с Гартманом женщина, именовавшая себя его женою, была дворянка Софья Львовна Перовская.
Временные генерал-губернаторы свирепствовали каждый по-своему, изобретали массу мер стеснительных и разорительных для обывателей, но совершенно бессильных против чрезвычайной энергии и изобретательности террористов. «Наносить тайные удары есть величайшая подлость, — справедливо писал академик А. В. Никитенко, — а остерегаться их беспрестанно — великое горе»81.
Пятое покушение
Массовые обыски и аресты также не приводили к цели, хотя время от времени в руки правительства попадали важные члены народовольческой партии и не менее важные документы. Так, еще осенью 1879 г. при одном из арестов захвачен был план Зимнего дворца, на котором царская столовая отмечена была крестом, но это не навело полицию, охранявшую Александра II, даже на мысль осмотреть повнимательнее жилище царя и проверить лиц, в нем живущих. 5 февраля 1880 г. произошло пятое покушение на жизнь царя.
В 6 часов 15 минут вечера в подвальном помещении под главною гауптвахтой Зимнего дворца произошел взрыв. Первоначально полагали, что взрыв произошел от разрыва газовых труб, но тщательный осмотр удостоверил их исправность.
Взрыв произведен, как засвидетельствовано компетентными лицами, динамитом, в количестве приблизительно четырех пудов, что равнозначно 20 пудам пороха. Всего погибло 11 и ранено 56 человек нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка. Вид пострадавших представлял ужасную картину. Среди массы обломков и мусора валялись окровавленные части тел. Нужны были усилия многих людей, чтобы извлечь несчастных из-под обломков.
Глухие стоны изувеченных и крики их о помощи производили раздирающее душу впечатление. Главная гауптвахта находилась прямо под залом, в котором в этот день предполагался в 6 часов вечера царский семейный обеденный стол с участием князя Болгарского и отца его принца Александра Гессенского82. Обед случайно был отложен до половины седьмого. Вследствие взрыва обвалился почти весь пол солдатской караульной комнаты и некоторая часть потолка.
Как показало расследование, динамит был сосредоточен в комнате подвального этажа, где жили четыре человека: престарелый вахтер, находившийся во дворце уже 15 лет, и три плотника. Вахтер и два плотника оказались налицо и арестованы. Они заявили, что ничего не знают. Когда произошел взрыв, их не было в комнате, ибо они ходили обедать. Третьего плотника не нашли. Где он, неизвестно83. Это был Степан Николаевич Халтурин84, 24 лет от роду. По заданию народовольцев он поступил для работы во дворец всего два месяца тому назад под именем Степана Батышкова.
Ежедневно вместе с инструментом он проносил во дворец некоторое количество динамита, который прятал в куче мусора. Накопив таким образом около трех пудов динамита, он провел к нему длинный фитиль. Взрыв произвел на правительство и общественность ошеломляющее действие.
Мельхиор де Вогюэ, находившийся тогда при французском посольстве, в захватывающих словах так изобразил общую панику: «Пережившие эти дни могут засвидетельствовать, что нет слов для описания ужаса и растерянности всех слоев общества. Говорили, что 19 февраля в годовщину отмены крепостного права будут совершены взрывы в разных частях города; указывали и улицы, где эти взрывы произойдут; местные семьи меняли квартиры, другие уезжали из города. Полиция, сознавая свою беспомощность, теряла голову; государственный аппарат действовал лишь рефлекторно; общество чувствовало это, жаждало новой организации власти, ожидало спасителя»85.