Петербургский двор рассчитывал использовать эту конвенцию против Англии, а Бисмарк — против Франции.
Спустя месяц, Александр II вместе с Горчаковым впервые после Крымской войны посетили Вену для переговоров по вопросам европейской и восточной политики.
25 мая (6 июня) 1873 г. в Шенбрунне (под Веной) между двумя императорами была подписана политическая конвенция, не содержавшая, в отличие от соглашения с Пруссией, конкретных обязательств сторон. По условиям конвенции, при нападении третьей державы главы государств обязывались «сговориться между собой, чтобы согласиться насчет образа действий, какого следует держаться сообща»111. Несколько расплывчатый характер русско-австрийской конвенции подтверждал глубокие противоречия, существовавшие между обеими державами.
11 (23) октября 1873 г. при посещении Вильгельмом I Австрии в Шенбрунне был подписан «Акт присоединения Германии к русско-австрийской конвенции». Так сложился альянс, получивший в истории название «Союз трех императоров». Правильнее его было бы назвать династическим соглашением монархов.
Здесь уместно сказать, что во второй половине XIX столетия монархии в Европе все еще были первостепенной политической силой, и отношения между царствующими домами оказывали важнейшее влияние на политику правительств.
Однако союз трех императоров не разрешал противоречий между союзниками. Бисмарк рассчитывал с помощью этого соглашения помешать франко-русскому сближению и обеспечить себе поддержку для вторичного разгрома Франции.
Александр II, напротив, выступал за восстановление международного престижа Франции и неоднократно спасал ее от нападения Германии.
Для Петербурга союз с Берлином был средством решения балканской проблемы: ослабления русско-австрийских противоречий и восстановления ведущей роли России в европейских владениях Порты. Альянс должен был также помочь и в решении среднеазиатской проблемы: обезопасить Россию от возможного нападения на нее Англии, лишив последнюю континентальных союзников. Австро-Венгрия соглашением с Германией хотела заручиться поддержкой Берлина в решении внутренних вопросов: в борьбе с освободительным движением славян, находившихся в составе Австрии, и в своих действиях на Балканах. «Славянский вопрос является причиной недоверия и «боязни» между государствами»112, — докладывал Горчаков главе Российской империи. По сути дела союзники преследовали разные внешнеполитические цели, что предопределило недолговечность союза.
Тем не менее соглашение трех императоров в 1873—1875 гг. было тем стержнем в мировой политике, вокруг которого строились взаимоотношения государств Европы и Азии.
Берлин, считая, что сближение с Россией развязывает ему руки против Франции, пытался спровоцировать германо-французский конфликт. Германская дипломатия возбудила против франции прессу.
В феврале 1874 г. Тюильрийский кабинет обратился в Петербург, Лондон и Вену с заявлением, что Германия намерена начать войну против Франции, и просил защиты.
Обращение вызвало единодушную поддержку европейских государств, опасавшихся дальнейшего усиления Германии.
Французский демарш как раз совпал с визитом Франца-Иосифа в Петербург, куда австрийский император впервые в истории прибыл 1 (13) февраля 1874 г. в сопровождении графа Андраши113. Здесь в Северной Пальмире Горчаков и Андраши предприняли объединенную демонстрацию в пользу Франции: они совместно посетили французского посла и заверили его, что их правительства осуждают действия О. Бисмарка.
В мае того же года Александр II посетил Лондон и Виндзор и на обратном пути виделся с германским императором114.
Английская королева написала личное письмо Вильгельму I, в котором предупреждала, что если Германия начнет новую войну, это может привести к плачевным последствиям115.
Заметим, что 11 (23) января 1874 г. состоялось бракосочетание любимой дочери императора Александра II великой княжны Марии Александровны с герцогом Эдинбургским (младшим сыном королевы Виктории — Альфредом)116.
В 1875 г. Бисмарк вновь пытался спровоцировать военный конфликт с Францией. Воспользовавшись тем, что в феврале 1875 г. Парижский кабинет принял закон об увеличении численности французской армии, Берлин вновь поднял кампанию, направленную против Франции.
Петербург и Лондон заняли твердую позицию, совместно выступив в защиту Франции. «Бисмарк — это поистине новый Бонапарт, — декларировал Дизраэли, — он должен быть обуздан»117.