«Две трети пожертвований внес наш бедный, обремененный нуждою, простой народ», — отмечал председатель Московского славянского комитета И. С. Аксаков11.
В конце июня 1876 г. правительства Сербии и Черногории потребовали, чтобы Турция прекратила посылку карательных войск в Боснию и Герцеговину. Однако Порта отказалась выполнить их требование, и 18 (30) июня оба славянские государства объявили ей войну. Сербский князь Милан12 назначил генерала Черняева главнокомандующим сербской армией.
Эта армия была более чем в пять раз многочисленнее черногорской, насчитывала в своих рядах более 100 тыс. человек и обладала изрядным количеством орудий. Однако она была неопытной, по преимуществу милиционной, а постоянная армия княжества состояла из 4 100 человек при 72 орудиях. Милиционеры были почти не обучены и только своим бравым видом ввели в заблуждение генерала Черняева, когда он произвел смотр перед объявлением войны.
В отличие от сербов, турецкая армия была хорошо обучена, отлично снабжена артиллерией и представляла собой серьезную боевую силу. По численности она намного превышала состав армий славянских княжеств. Нетрудно представить себе последствия такого неравного противоборства.
Несмотря на незаурядные способности боевого генерала Черняева и его сподвижников, несмотря на геройскую борьбу сербов и целый ряд черногорских побед, конечный исход войны был предсказуем. Пять месяцев упорно и ожесточенно сражались сербы и черногорцы, изнемогая в неравном бою.
Политика европейских держав и России
Решение проблем ближневосточного кризиса зависело не столько от усилий балканских государств, сколько от политики великих держав — Англии, Австро-Венгрии, Германии и России. Лондон решительно выступал против укрепления России на Балканах, видя в этом угрозу своим колониальным устремлениям. Королева Англии, правительство во главе с Б. Дизраэли заняли сразу же протурецкую позицию13. «Туркам должно быть вполне ясно, — писал видный английский политический деятель Д. Кэмпбель, — что мы действовали, не забывая о собственных интересах и желая остановить какой бы то ни было ценой надвигающуюся мощь России»14. Вена, мало заботясь о судьбе восставших, также не хотела допустить Россию на Балканы. Свое поражение в австро-прусской войне 1866 г. Габсбурги стремились компенсировать аннексией Боснии и Герцеговины.
Германия, разгромив Францию в 1870—1871 гг. и стремясь стать ведущей державой в Европе, проводила политику на обострение ближневосточного кризиса, на разжигание англо-русских и русско-австрийских противоречий15.
В трудном положении оказалось правительство России. Петербург рисковал втянуться в конфликт с великими державами, к которому не был готов ни в военном, ни в финансовом отношении. Война нисколько не входила в намерения Александра II16. «Конечно, если нас заставят воевать, — мы будем воевать, — говорил он Д. А. Милютину еще 15 июля 1876 г., — но я не должен сам подать ни малейшего повода к войне. ...может выйти то же, что было в Крымскую войну, — опять вся Европа опрокинется на нас»17.
Мнение верхов российского общества разделилось. Панслависты18 и часть придворных кругов призывали к войне с Оттоманской империей. Курс на войну разделяли императрица — Мария Александровна, наследник престола — Александр Александрович, брат царя великий князь Николай Николаевич, близкий к семье царя К. П. Победоносцев и некоторые другие представители высшего света. Другая часть российского бомонда предпочитала дипломатическое урегулирование конфликта. Такой позиции придерживались канцлер А. М. Горчаков, бывший шеф жандармов П. А. Шувалов, занимавший пост русского посла в Лондоне, министр внутренних дел С. И. Тимашев. Д. А. Милютин прямо указывал, что война явилась бы большим несчастьем для государства19. Министр финансов М. X. Рейтерн резко выступал против войны, считая, что она приведет к банкротству. Александр II тоже стоял за применение дипломатических средств, хотя и колебался. Вступление в войну Сербии и Черногории осложнило положение русской дипломатии.
Видя реальную опасность войны с Турцией, Александр II стремился избежать изоляции. С этой целью он предложил Францу-Иосифу очередную встречу, которая состоялась в Рейхштадтском замке, в Чехии 26 июня (8 июля) 1876 г.
Секретное соглашение, заключенное во время свидания Александра Николаевича и А. М. Горчакова с Францем-Иосифом и Д. Андраши, не было зафиксировано официально (существуют две расходящиеся между собой записи, сделанные по поручению Горчакова и Андраши). Смысл рейхштадтского соглашения сводился к возможным вариантам исхода войны Турции с балканскими народами и к совместным действиям в каждом из предполагаемых случаев.