Участники посольства призывали к активным наступательным действиям в Средней Азии. Эти взгляды со временем находили все большую поддержку у представителей высшей бюрократии, став к середине 60-х годов официальными.
Наряду с миссиями Н. В. Ханыкова и Н. П. Игнатьева с 1858 г. Петербург снарядил в Кашгар (Восточный Туркестан) экспедицию поручика русской службы, казаха по национальности Ч. Ч. Валиханова. Главная цель его вояжа сводилась «к изучению наиболее удобных путей сообщения с Кашгаром», а также сбору на месте сведений о стране, «имеющей для нас важное политическое значение»73.
Валиханову предстояло также ознакомиться с внутренним положением Кашгара и установить степень влияния Англии на Юго-Западный Китай. Переодевшись купцом, 29 мая 1858 г. Валиханов вместе с караваном выходит из Семипалатинска. «При караване, — как он отмечает, — было 8 походных юрт; 100 верблюдов, лошадей 65, прислуги 34 человека и товаров на сумму 20 000 рублей серебром»74. Преодолев каракиргизские кочевья и пройдя Тянь-Шань по маршруту: Верное, Иссык-Куль, перевал Заук, озеро Чатыр-Куль, перевал Туругарт, караван осенью 1858 г. прибыл в Кашгар. После Марко Поло и иезуита Гоеса (1603 г.) он первый проник в Кашгарию. Обосновавшись в Кашгаре, Валиханов ежедневно заводил новые знакомства с различными чиновниками, ремесленниками и купцами, священнослужителями мечетей и учеными медресе, собирая удивительные по полноте и глубине материалы. Общение со многими людьми позволило ему приобрести уникальные восточные рукописи, коллекции горных пород, старинных монет и медалей, гербарии, а также составить объективное представление об экономическом, политическом и военном положении провинции Синьцзян (Кашгар).
11 марта 1859 г. Чокан выехал из Кашгара и с немалыми трудностями 12 апреля достиг укрепления Верный. Летом того же года он вернулся в Семипалатинск. Свои наблюдения Ч. Валиханов подытожил в отчете «О состоянии Алтышара или шести восточных городов Китайской провинции Нан-лу (Малой Бухарин)», опубликованном в 1861 г. Западносибирский генерал-губернатор Г. X. Гасфорт высоко оценил творение Чокана: «Это описание... знакомит довольно отчетливо с военным, политическим и торговым состоянием малоизвестной страны и выказывает слабое и ошибочное знание оной темы немногими географами, сведениями которых мы доселе руководствовались»75.
В 1859 г. Валиханов был вызван в Петербург с отчетом о своей миссии. Труд о Кашгаре Е. П. Ковалевский назвал гениальным.
Александр II, как отмечает И. Стрелкова, с самого начала проявил большой интерес к экспедиции Валиханова, к личности офицера из инородцев, столь блестяще аттестованного Г. Гасфортом. Получив от Гасфорта представление Валиханова к ордену Святой Анны, император счел награду недостаточной и написал карандашом на полях: «Валиханову Вл...»76.
Ч. Ч. Валиханов был произведен в штабс-ротмистры и награжден орденом Святого Владимира. По ходатайству Министерства иностранных дел и Генштаба Чокан был оставлен при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел и участвовал в составлении карты Средней Азии и Восточного Туркестана.
Результаты «трех миссий» составили для русского правительства подробную, но в то же время довольно мрачную картину о жизни среднеазиатских государств, а также о степени проникновения в эти страны влияния Англии.
2. Военные экспедиции в Среднюю Азию в 60—80-е годы XIX в.
Мотивы продвижения России в Среднюю Азию
С воцарением Александра II внешнеполитическая направленность России на дипломатическое решение спорных вопросов была характерна и для среднеазиатских дел.
Посольство Н. П. Игнатьева в Хиву и Бухару в 1858 г. привело к оживлению русско-бухарских77 и отчасти русско-хивинских торговых отношений. Однако связи с Кокандом были далеко недружественными. Подстрекаемый Англией, хан усилил набеги на пограничные земли Казахстана, добровольно вошедшие в состав России. Оренбургский генерал-губернатор А. А. Катенин, Н. П. Игнатьев и некоторые члены его посольства настаивали на проведении «твердой политики» в Средней Азии78. В своей записке «Общий взгляд на настоящее положение Сыр-Дарьинской линии» (1858 г.) Катенин особо отмечал слабость политического влияния Российской империи в среднеазиатских ханствах. «Не только путешественники, но даже торговцы наши, — писал он, — не могут показаться в эти владения, не опасаясь насилия и даже смерти; самые справедливые требования наши принимаются с грубостью и высокомерием»79.