В 1738—1739 гг. Курильские острова были подробно исследованы в ходе экспедиции М. Шпанберга19.
В 1766 г. Россия установила свой контроль и на самый южный из Курильских островов — Итуруп20. На острове Уруп в 1795 г. русские основали поселение, в котором находились до февраля 1805 г.21, а в 1828 г. российско-американская компания вновь ввела там селение, просуществовавшее до 1875 г.22 Местные жители приняли от русских христианство, говорили по-русски и просили их о защите от посягавших на острова японцев23.
В 1800 г. японцы самочинно разрушили русское кладбище и основали свой пост на острове Итуруп24. Однако Н. П. Резанов как глава русского посольства, отправленного в Японию в 1805 г., объявил, что «на север от Матемая все земли и воды принадлежат российскому императору и чтобы японцы не распространяли далее своих владений»25.
Расширение влияния России на Тихом океане вызывало среди японских властей враждебность и беспокойство. В последней трети XVIII в. русские люди на Курилах вели торговлю с японцами на острове Эдзо, хотя властители Японии пытались свернуть эту торговлю. Россия была заинтересована в торговле с японцами для обеспечения продовольствием своих подданных на Аляске, Алеутских, Курильских островах и на Охотском побережье.
В середине XIX в. территория Дальнего Востока, богатая природными ресурсами и важная в стратегическом отношении, превратилась в арену острого политического соперничества. Дальневосточная политика России в этот период развивалась на основе ее взаимоотношений с Китаем, Японией, США и европейскими державами, преследовавшими здесь свои колониальные цели.
В годы Крымской войны, как мы знаем, англо-французская эскадра, пользуясь слабостью русских сторожевых постов на Тихом океане, неоднократно бомбардировала русские укрепления и пыталась высаживать десанты для овладения Петропавловском. В этих условиях задача России заключалась в прикрытии Приморья и Приамурья от враждебных действий западных держав. Для ее решения важно было установить четкую границу с Китаем. Ведь фактически в течение более 150 лет огромные пространства Приамурья оставались неразграниченными между Китаем и Россией, дразня аппетиты Джона Буля и дяди Сэма.
Возвращение Приамурья26
Вопрос о присоединении Приамурья к российской империи долгое время оставался нерешенным, и петербургские столоначальники утратили даже имевшиеся ранее в их распоряжении географические данные об устье Амура, считавшемся белым пятном на карте мира до середины XIX в.27
В 40-е годы XIX в. русское правительство направило в бассейн Амура для обследования этого края несколько экспедиций, несмотря на сопротивление некоторых консервативных сановников. Например, канцлер К. В. Нессельроде тогда считал мысль о занятии Приамурья и об открытии плавания по Амуру чем-то даже не вполне «благонадежным», опасаясь, что это плавание откроет «окно» политическим ссыльным, находившимся в Восточной Сибири, «для бегства по Амуру в Восточный океан»28.
Экспедиция А. Ф. Миддендорфа29 (1842—1845) принесла первые сведения об этой малоизвестной стране, описала народы, живущие там. Морские экспедиции П. Ф. Гаврилова (1846 г.) и Д. И. Орлова (1849 г.)30 положили начало более обстоятельному ознакомлению с устьем Амура, Охотским морем, Приморским краем и берегами Сахалина.
Новый этап в истории освоения русскими людьми Амура связывается обычно со временем, когда молодой тульский губернатор Н. Н. Муравьев31, человек передовых взглядов, был назначен в 1847 г. генерал-губернатором Восточной Сибири. Быстро войдя в курс сибирских дел, Муравьев понял, что складывавшаяся обстановка на Дальнем Востоке требовала принятия срочных мер для ограждения интересов России.
В своих донесениях в Петербург он неустанно обращал внимание на угрозу проникновения вверх по Амуру и на Сахалин английских, французских и американских торговых судов32.
«Могу сказать, — писал Муравьев в 1849 г., — что кто будет владеть устьями Амура, тот будет владеть и Сибирью, по крайней мере, до Байкала, и владеть прочно: ибо достаточно иметь устье этой реки и плавание оной под ключом, чтобы Сибирь, и более населенная и цветущая земледелием и промышленностью, оставалась неизменной данницею и подданною той державе, у которой будет этот ключ»33.