В 50-х — начале 60-х гг. в Париже сформировалась группа правых политических деятелей во главе с Людвиком Мерославским24, которая пыталась подчинить себе руководство растущим революционным движением в Польше. Мерославский принадлежал к старшему поколению деятелей польского национального движения. Был участником польских восстаний 1830—1831 и 1848 гг., написал «кучу военных и других сочинений».
В феврале 1846 г. он был арестован прусскими властями и приговорен к казни, замененной пожизненным заключением. В марте 1848 г. был освобожден революцией и принял активное участие в революционных сражениях в Познанском княжестве, затем в Сицилии и Бадене. С того времени демократическая и повстанческая молодежь считала его своим вождем и первым кандидатом в руководители будущего восстания25. Воспитанный в духе культа Наполеона I (отец его служил в наполеоновской армии), остался бонапартистом до конца своих дней и в 50-х годах свои главные надежды возлагал на Наполеона III26.
Первые манифестации в Царстве Польском
Между тем напряжение в Польше возрастало.
Исторические даты, связанные с борьбой польского народа за свою независимость, вызывали в Царстве Польском бурное проявление национальных и патриотических чувств. В память о восстании Костюшко (1794)27, о восстании 1830—1831 гг. и других событиях возникали манифестации, в которых участвовали тысячи людей разного состояния и социального положения.
Наиболее активная роль в движении принадлежала городскому населению, мелкой буржуазии, мелким чиновникам, ремесленникам, рабочим и учащейся молодежи. Католическое духовенство, пользуясь огромным влиянием среди населения, со своей стороны всеми силами стремилось возбудить в стране недовольство русским правлением. В процессиях, выходивших из костелов, принимали участие лица разного звания, значительное число воспитанников учебных заведений, женщин и детей. Они проходили по городу, неся польские национальные значки и эмблемы, распевая полурелигиозные, полуполитические гимны, осыпая ругательствами и насмешками встречавшиеся им по пути русскую полицию и войска.
Первой была манифестация в июне 1860 г. в Варшаве во время похорон вдовы генерала Совинского, убитого в ходе польского восстания 1831 г.
Стараниями польского духовенства и кружков Янковского на похороны этой вдовы собралось несколько тысяч поляков самых различных слоев. Они публично пели антиправительственные песни, патриотические гимны и, наконец, придя на православное кладбище, надругались там над могилами православных и разразились потоками ругательств и угроз против русских. Активные участники манифестации оторвали от гроба шлейф, разорвали его на мелкие части и раздали их на память сопровождавшей толпе. После похорон состоялось шествие в предместье Варшавы — Волю — к месту гибели Совинского28.
Меры, принимавшиеся администрацией против демонстрантов, отличались на первых порах слабостью и нерешительностью и придавали им еще большую смелость и дерзость.
Когда осенью 1860 г. приехал в Варшаву Александр II и на свидание с ним прибыли сюда же император австрийский и наследный принц прусский, по распоряжению патриотического кружка Школы изящных искусств были разосланы жителям объявления, воспрещавшие полякам во время «слетающихся воронов», поделивших Польшу, посещать смотры, парады, публичные гулянья, театры. При въезде Александра II в Варшаву улицы совершенно пустовали. 9 (21) октября перед парадным спектаклем в оперном театре нового балета «Моднярки, или Парижский карнавал» царскую ложу облили серной кислотой, а с галерки были спущены пузырьки со зловонной жидкостью, распространившей такой смрад, что собравшаяся уже публика вынуждена была уйти из зрительного зала. Уличные мальчишки отрезали шлейфы у дам, ехавших на бал к наместнику. Иллюминационные плошки сбрасывались со столбиков. Словом, встреча Александра II с варшавянами в 1860 г. в корне отличалась от его встречи с ними четыре года тому назад29.
В связи со всем этим царь приказал наместнику — престарелому севастопольскому ветерану князю М. Д. Горчакову доносить ему по телеграфу возможно чаще о состоянии края и принимать строгие меры.
В подкрепление варшавскому гарнизону были присланы войска из Петербурга. Но крайне нерешительный, суетливый и мягкий Горчаков не способен был успокоить волнение. Вместо решительных мер он шел на уступки, иногда даже вопреки воле монарха.