Контуры внешнеполитической программы Горчакова будут обозначены им в циркулярах от 24/12 августа и 2 сентября/21 августа ст. ст. 1856 г., адресованных русским дипломатическим представителям за рубежом[110]. Шумный отзвук в Европе получила ключевая фраза из циркуляра: “La Russie ne boude pas, elle se recueille” (Россия не сердится, она со сред оточивается).
Из программы Горчакова вытекало, что после окончания войны Россия намерена воздерживаться от активного вмешательства в европейские дела. С другой стороны, она считает себя свободной в выборе своих будущих друзей и не станет более жертвовать своими интересами ради принципов Священного союза. Здесь содержался недвусмысленный намек на неблагодарность и предательство Австрии. Заявляя о мирных намерениях России, Горчаков не исключал в недалеком будущем ее возвращение к активной европейской политике. Не раскрывая стратегических, как бы сейчас сказали, замыслов, князь Горчаков изначально исходил из главной задачи – добиваться отмены ограничений, наложенных на Россию Парижским мирным договором.
Заявленный в программе Горчакова принцип свободного выбора союзников вызвал повышенный интерес в Париже, где со времени проведения конгресса укреплялись в мысли о необходимости сближения с Россией.
А что же думал сам Горчаков об отношениях с Францией? Ведь он хорошо знал об устойчивой привязанности императора Александра к особым отношениям с Пруссией.
В этом вопросе весьма ценным представляется свидетельство временного поверенного в делах Франции в России Шарля Бодена[111], направленного в Петербург в конце июня 1856 г., после восстановления дипломатических отношений между двумя странами.
По случайному совпадению французский дипломат оказался на том же пароходе, следовавшем из Штеттина в Петербург, что и князь Горчаков, возвращавшийся через Берлин и Дрезден из Вены после вручения императору Францу-Иосифу отзывных грамот. Это соседство оказалось весьма полезным для Бодена, получившего счастливую возможность в течение трехдневного путешествия ближе познакомиться с Горчаковым[112] и его внешнеполитическими взглядами.
Если верить донесению Бодена на имя Валевского, то Горчаков признался ему, что с самого начала был против войны и «всеми доступными ему средствами пытался ее предотвратить»; война, по его мнению, не была неизбежной, она стала результатом «недоразумения, случившегося между Наполеоном III и Николаем I в 1853 году»; заключение Парижского мира Горчаков «считает отправной точкой новой политики для России, принятой той партией, к которой принадлежит и он, князь Горчаков, и что в этом отношении его назначение в Министерство иностранных дел весьма знаменательно».
Министр заверил французского дипломата, что всегда «с симпатией относился к Франции и считает крайне желательным заключение союза между двумя странами»[113].
«Пока еще не очень ясно, какой будет эта новая политика, – резюмировал Боден в депеше Валевскому свои беседы с Горчаковым. – Я надеюсь разобраться в этом, но уже сейчас понятно, что Россия будет склонна к менее активному вмешательству во внешние дела»[114].
Судя по последующему развитию событий, информация, сообщенная Боденом, соответствовала действительным настроениям и намерениям нового министра иностранных дел России. Горчаков был вполне искренним с французским дипломатом. Кстати, с момента возвращения в Петербург 10 июля министр начал делами подтверждать свое расположение к Франции.
Уже на следующий день Боден, как временный поверенный, был аккредитован при министре иностранных дел. Его статус не предполагал официальной высочайшей аудиенции, но Александр II, по совету князя Горчакова, пренебрег протоколом и принял Бодена в Зимнем дворце, чем засвидетельствовал особое отношение к представителю императора французов, пусть даже этот представитель был и в скромном секретарском чине.
С этого момента временный поверенный в делах Франции официально приступил к исполнению своих обязанностей при петербургском дворе. Его первоочередной задачей станет подготовка к прибытию в Россию посла Франции. Но за всеми этими, по большей части техническими, заботами Боден находил время и для глубокого изучения предреформенной России, пытаясь понять направление действий императора Александра и его новой правительственной команды. Его депеши и памятные записки, направлявшиеся в Париж, в целом отличались достаточно объективным взглядом на события, разворачивавшиеся в России в преддверии Великих реформ[115].
111
33-летний Ш. Боден был ближайшим сотрудником графа Валевского в бытность последнего послом в Англии. Ему-то Валевский, став министром, и доверил миссию по возобновлению дипломатических отношений с Россией в ожидании приезда посла. Служебное досье Бодена см.: ААЕ. Personnel. 1-re serie. № 269.
112
Впервые они встретились за несколько дней до этого в Берлине, где оба оказались проездом. Их знакомство устроил французский посол при прусском дворе маркиз Л. де Мустье.
113
Из первой депеши Бодена, адресованной графу Валевскому, 10 июля 1856 г. // ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1856. Vol. 212. Fol. 22–23.
115
Деятельность Шарля Бодена на его посту в Петербурге будет высоко оценена в Париже. В декабре 1857 г. он получит назначение полномочным министром в г. Кассель (Гессен).