Итак, полемические статьи Козьмина ставили под сомнение наличие единого революционного центра, что наносило серьезный удар по построениям Нечкиной. В ответных статьях исследовательница прежде всего приводила аргументы идеологического порядка. По ее утверждению, взгляды Козьмина являются «не чем иным, как трансформацией известной либерально-буржуазной концепции, считавшей Герцена либералом и резко разрывавшей Герцена и Чернышевского, противопоставляющей их друг другу»{64}. Если убрать негативную идеологическую окраску, то с этим утверждением, пожалуй, стоит согласиться. Козьмин действительно в очень сложных условиях пытался сохранить лучшие черты исследовательских школ дореволюционной исторической науки{65}.
Крайне противоречиво выглядит процесс подготовки отмены крепостного права в коллективном труде по истории страны, который охватывал период с 1856 по 1894 г. Том, по-видимому, готовился еще до войны, так как в числе авторов значится профессор Е.А. Мороховец (1880–1941). Примечательно, что М.В. Нечкина не входила в авторский коллектив. По-видимому, это позволило авторам, формально декларируя верность концепции революционной ситуации, поставить ее под сомнение. В главах, посвященных подготовке реформы, авторы (Ш.М. Левин и Е.А. Мороховец) указывали на поражение в Крымской войне как на непосредственный фактор, который оказал воздействие на правительство. Не забывая указать на «размах» крестьянского движения, Левин одновременно цитирует А.И. Герцена, который в конце 1859 г. писал о «тихом океане крестьянского мира, ожидающего в величавом покое уничтожения позорного рабства». И далее следует поразительно смелый вывод: «Крестьянское движение в эти годы не приняло такого характера и таких размеров, чтобы вырвать все дело из рук царской бюрократии и помещичьего класса и разрешить его по-революционному, в соответствии с интересами народа»{66}.
В главе, посвященной подготовке реформы, автор (Е.А. Мороховец) показывал, как программа крестьянского освобождения рождалась в борьбе различных группировок правительственной бюрократии и помещиков. Важно, что автор отказывался изображать правительство выразителем помещичьих интересов, а сами помещики представали как крайне неоднородный социальный слой{67}. Вслед за Б.П. Козьминым авторы указывали, что, по крайней мере до конца 1850-х гг., А.И. Герцен «определенно высказывался за мирный характер реформы, против революционных потрясений»{68}. Правда, Н.Г. Чернышевский изображался последовательным (за исключением нескольких месяцев после издания рескриптов Назимову) революционером. К сожалению, это издание так и не вышло в свет, остался лишь макет, отпечатанный ограниченным тиражом.
Новый удар по концепции Нечкиной нанесли работы П.А. Зайончковского о подготовке и проведении крестьянской реформы. Процитировав дежурные высказывания В.И. Ленина о революционной ситуации, Зайончковский, обращаясь к фактическому материалу, поставил, в сущности, концепцию Нечкиной под сомнение. Во-первых, исследователь высказал критические замечания в адрес тех авторов, которые занимались исследованием крестьянского движения. По словам Зайончковского, они стремились «преувеличивать размеры крестьянских волнений (руководствуясь принципом: чем больше крестьянских волнений, тем ценнее исследование)». Реальный уровень крестьянского недовольства накануне реформы не представлял серьезной угрозы. Основываясь на выводах В.К. Яцунского, исследователь утверждал, что участники крестьянских выступлений составляли «несколько десятых процента общей численности мужского взрослого населения крепостных крестьян»{69}. Резко возрастает число крестьянских выступлений не в период подготовки реформы, а после объявления воли{70}. Иными словами, не подъем крестьянского движения вызвал реформу, а реформа, разочаровавшая крестьянство, породила подъем крестьянского движения. При этом, однако, сам подъем был крайне недолгим, и уже с июня 1861 г. начинается спад.