Любимым местом императрицы стал утопающий в зелени и цветах Коттедж, а цесаревич и цесаревна с детьми располагались в Ферме, вокруг которой возникали разнообразные постройки для учёбы и игр подрастающих великих князей. Там появились детская крепость, пожарная каланча, водяная мельница, крестьянская избушка, а на берегу Финского залива — детская фермочка.
Конечно, в небольших комнатах Фермы братьям жилось не столь просторно, как в огромных покоях роскошного Екатерининского дворца в Царском Селе. Тем не менее учёба с ними продолжалась по-прежнему. Занятия были не обременительны, они много гуляли по прекрасным петергофским паркам и окрестным рощам, где собирали грибы и ягоды. Особенно нравилось им бывать в районе небольшого увеселительном дворца Петра I Монплезира (по-французски — «моё удовольствие»), откуда открывалась широкая панорама моря и в отдалении просматривался Петербург. Нередко они отправлялись в гости в Сергиевку к великой княгине Марии Николаевне (местность эта известна под названием Собственная дача), в Ораниенбаум к Елене Павловне (вдове великого князя Михаила Павловича), в Стрельну к дяде Косте и тёте Сани. Вечерами дети часто слушали музыку оркестров гвардейских полков, которую те исполняли перед Большим дворцом.
С осени 1850 г., по возвращении двора в Петербург, обоих старших братьев начали учить в манеже верховой езде, которую преподавал им берейтор Барш под высшим руководством обершталмейстера генерал-адъютанта барона Е. Мейендорфа.
О ходе обучения своих августейших подопечных, их поведении, взаимоотношениях, физическом развитии, наклонностях, достижениях, шалостях, допущенных ошибках воспитатели и преподаватели систематически рапортовали наследнику.
Одним из главных положительных качеств, зафиксированных у великого князя Александра Александровича в отзывах его пестунов, было старание.
Уже в сентябре 1850 г. Зиновьев несколько раз в докладах отмечает старание пятилетнего Александра к строевым занятиям. В итогах за июнь 1855 г. воспитатели сообщают, что к чистописанию великий князь относился «очень серьёзно и старательно». Другими важными особенностями его склада были развитые с детства чувства самолюбия и справедливости.
По достижении 7-летнего возраста, великих князей одного за другим отделяли, поручая их воспитателям. По установившейся традиции все великие князья в день рождения или крещения зачислялись в гвардейские полки и назначались шефами различных частей. Так «железный» император Николай I записал Александра Александровича в списки лейбгвардии Гусарского, Преображенского и Павловского полков и поставил его шефом Астраханского карабинерного (позже 12-го Драгунского) полка.
В последующие годы многочисленные государственные и семейные праздники служили поводом для тиражирования шефства и зачисления в полки, пожалования высочайших наград и производства в офицерские звания.
Со временем он становится шефом более чем 10 полков и подразделений.
В семилетнем возрасте великий князь Александр получил чин прапорщика, в 10 лет стал поручиком, в 14 — штабс-капитаном, в 18 — произведён в полковники.
При всех своих недостатках первые воспитатели многое сделали для того, чтобы их питомцы познали основы военного дела, сызмальства прониклись уважением к воинской доблести и славе русского оружия, могли достойно ценить боевые подвиги соотечественников.
Через несколько лет в день принятия присяги (20 июля 1865 г.) великий князь Александр Александрович в рескрипте на имя Зиновьева, отдавая должное своему воспитателю, отмечал: «Николай Васильевич! Я помню всегда, что от вас первых слышал я о тех правилах чести, любви и преданности Государю и Отечеству, которые и составляют сущность присяги, принесённой мною сегодня пред престолом Всевышнего. Помолитесь вместе со мною, чтобы Бог помог мне во всех обстоятельствах жизни руководствоваться только теми побуждениями, которым в самых юных летах моих вы старались положить основание в моём сердце. В память этого великого дня в моей жизни, препровождаю вам табакерку с моим портретом и прошу вас сохранить ко мне навсегда вашу дружбу и привязанность».
В день коронации в 1883 г. Александр III, вспомнив об одном из здравствующих своих первых воспитателей, Н. Г. Казнакове, бывшем в то время уже генералом от инфантерии, вручил ему бриллиантовый перстень со своим портретом.