Ближе к полудню 10 мая впереди показался Копенгаген. Издали были видны шпили замков Кристиансборг и Розенборг, городской Ратуши, церкви Вор-Фрельсерс Кирхе, церкви Девы Марии и огромный купол Мраморной церкви.
Близость дома немного взбодрила Марию Федоровну. Она даже смогла самостоятельно выйти на палубу, а затем, когда «Аскольд» причалил, спуститься на берег. На пристани гостей из России ждали объятия, поцелуи, рукопожатия многочисленной родни.
До дня празднования серебряного юбилея 14 мая состояние здоровья цесаревны постоянно менялось. То казалось, что Минни могла легко перемещаться по дворцу и принимать участие в бесконечных приемах, то часами она лежала в кровати.
Через три дня после свадебного юбилея Александр Александрович оставил гостеприимный дворец и свою дорогую супругу. Его ждал Париж.
Они договорились с Минни, что после поездки в Париж, где он должен был присутствовать вместе с отцом на открытии Всемирной выставки, он сразу возвратится в Данию. На клипере «Изумруд» цесаревич пересек Балтийское море и причалил в порту Любека. С пристани добрался до вокзала и оттуда по железной дороге отправился в Кельн, где его ждал отец, чтобы ехать дальше.
Вместе с многочисленными гостями и свитой российский император и сопровождавшие его лица пересели на границе с Францией в императорский состав Наполеона III. На Северном вокзале Парижа поезд встречал сам император Наполеон III Бонапарт.
Красочный кортеж через весь город проследовал во дворец Тюильри, где ожидала императрица Франции Евгения. Торжественный наряд императрицы лишний раз подтвердил справедливость слов о том, что она по праву носила второй титул — законодательницы мод всей Европы.
Все дома, все окна были украшены трехцветными сине-бело-красными французскими флагами, развевающимися вокруг черно-желто-белых русских флагов с императорским двуглавым орлом.
Французская пресса отмечала, что день приезда российского императора стал великим днем для парижан и для Франции, так как впервые со времен Петра I русский государь посещает страну с официальным и дружественным визитом.
В те дни в Париж, по случаю открытия Всемирной выставки, съехались именитые гости со всей Европы: король и кронпринц Прусские, король и королева Бельгийские, герцог Гамильтон, герцог Герман Веймарский, герцог Гессенский и многие другие. Но все-таки самым важным в те дни был русский император: ему и его свите был отведен Елисейский дворец. Император Александр II и цесаревич Александр Александрович разместились в тех же апартаментах, которые в 1814 и 1815 годах занимал Александр I.
Наполеон III оказывал гостям из России особое внимание. Он почти повсюду сопровождал Александра II.
В честь русского императора устраивали торжества. Каждый день пребывания императора и великих князей в Париже ознаменовывался пышными и блестящими празднествами: то обед в Тюильри, то парадный спектакль в Опере, то посещение выставки, то поездка на бал. Находившийся рядом с отцом цесаревич был вынужден крутиться в этом вихре блестящей суеты.
Но в мыслях Александр был далеко от Парижа — там, где осталась его «дорогая душка», его Минни, «маленькая жена». Его волновали ее самочувствие и возможность беременности. Почти каждый день он получал от нее письма. Каждое непременно заканчивалось словами: «Целую тебя, моя душка. Целую тебя, ангел моего сердца, от души». Он старался ответить на каждое письмо.
На пятый день пребывания российской делегации в Париже происходил грандиозный смотр французских войск. В смотре за Булонским лесом в Лоншане участвовало пятьдесят тысяч солдат.
Императоры возвращались с великолепного зрелища в одной открытой карете: Александр II сидел рядом с Наполеоном III.
Напротив Александра II сидел цесаревич Александр, напротив Наполеона III — великий князь Владимир Александрович. По бокам экипажа ехали верхом дежурные шталмейстеры.
Толпа, возвращавшаяся со смотра, пыталась окружить экипажи, чтобы увидеть живых императоров, и мешала каретам двигаться вперед. У кафе «Каскад» карета императоров оказалась окружена плотным кольцом восторженных людей. Выкрикивали разные здравицы или просто кричали «ура!». С трудом экипажи повернули налево, чтобы съехать с главной аллеи на боковую.
И в это время раздался громкий хлопок.
Это был выстрел!
Пуля угодила в морду лошади шталмейстера. Животное мотнуло головой, и горячие брызги крови полетели в сидевших в карете.