Например, на совещании по вопросам внутренней и внешней политики 26 июля 2005 года Лукашенко заявил: «Сегодня экономика — это главное. Это главное, открыто вам говорю, открытым текстом, в подготовке к нашему основному экзамену — президентским выборам». То есть президентские выборы, которые должны обеспечить продление власти, — это цель. А экономика — главное средство ее достижения. Не очень изысканно, но предельно ясно и понятно.
Далее, зачем президент объявил битву за урожай? Официальные СМИ уверяют, что это делается для спасения хлеба, обеспечения продовольственной безопасности страны. На самом деле все это делается для получения электорального урожая. Выступая на селекторном совещании в том же 2005 г., Лукашенко сказал, что если в этом году власть поможет крестьянам убрать урожай, то в следующем может рассчитывать на поддержку на президентских выборах. Такой вот своеобразный политический бартер.
А для чего проводилось само селекторное совещание? Может быть, для проверки готовности государственных учреждений и хозяйственных структур к уборочной, мобилизации кадров? Оказывается, вовсе нет. И здесь президент разъяснил: «Мы потратили сегодня с вами три часа, но показали людям, что должны были показать: что мы о них помним, мы заботимся о них и что мы для них делаем все, что они просили. И это действительно демонстрация». Таким образом, селекторное совещание в переводе на политический сленг — это всего лишь незамысловатый пиар.
Поэтому надо внимательно слушать Лукашенко. Все свои мысли и планы он высказывает вслух в виде либо утверждения, либо отрицания.
С другой стороны все это девальвирует публичные заявления Лукашенко, снижает к ним доверие в среде политического сообщества, делает невозможным их буквальную интерпретацию.
Важно обратить внимание еще на одну особенность политического стиля президента, которая отчетливо проявляется в государственной политике. Лукашенко не стратег, а тактик. Когда политическая власть имеет четкую концепцию, ясную программу действий, проблема выбора тактических решений не так остра, поскольку тактика задана стратегией. V белорусского лидера нет никакой внятной концепции развития страны, никаких долгосрочных планов, сценариев. Он решает задачи по мере их появления, реакция на сиюминутную ситуацию у него явно преобладает над стратегическим планированием. Фирменным политическим знаком белорусского президента является банальный инстинкт самосохранения, который по определению отторгает любую концептуальность. Отсюда непрерывная игра, бесконечные экспромты и импровизации, шараханье из стороны в сторону.
Журналист А. Старикевич приводит такой пример. В 1996 году пра- вительство принимает решение закрыть аэропорт «Минск-1», который находится в черте города. Президент не возражает. Но в августе 2001 года он посетил этот объект и поменял свое решение, заявив, что «Минск-1» будет работать без ограничений. Однако уже в начале 2003 г. глава государства подписывает генеральный план развития столицы, предусматривавший закрытие этого аэропорта в течение двух лет. А 10 июля того же года Лукашенко проводит совещание по вопросу о судьбе «Минск-1» и принимает решение реконструировать его. Во исполнение указаний президента в развитие аэропорта были вложены большие деньги. Но уже в 2007 г. белорусский руководитель приказал снести аэропорт, а на его месте построить общественный центр «Минск-Сити».
Как для азартного игрока, для него важен сам процесс игры, которая иногда так увлекает, что подменяет конечный результат. А решения принимаются в зависимости от хода соперника и меняющихся обстоятельств. Такая политическая линия дает Лукашенко определенные преимущества в плане удержания власти, однако имеет и существенные недостатки. Наблюдая за действиями белорусского руководства, трудно избавиться от мысли, что иногда разные государственные структуры двигаются несовпадающим, иногда диаметрально противоположным курсом, левая рука не знает, что делает правая. Нередко бывает так, что на каком-то этапе президент даже не замечает, что в погоне за тактическим выигрышем теряется стратегия, перспектива и вся дальнейшая игра утрачивает смысл.
Только один пример. Как отмечалось выше, в 2000 году Лукашенко согласился на диалог с оппозицией при посредничестве ОБСЕ. Процесс начался как уступка официального Минска давлению европейских структур, как способ прорыва Беларусью дипломатической блокады или хотя бы смягчения ее. По большому счету переговоры между властями и оппозицией в реальности должны были стать плохо замаскированными переговорами между официальным Минском и Западом. И вся игра имела смысл лишь с учетом этого важнейшего обстоятельства.