Уголовное преследование кадров, нагнетание страха стали фактором экономической жизни. В рамках созданной экономической модели роль материальных стимулов, которые в нормальных хозяйственных условиях являются основным двигателем развития, сильно ограничена. Поэтому их пытаются заменить репрессиями и страхом. В СССР в 1930-е годы «борьба с вредительством» выполняла важную хозяйственную функцию. Сегодня такими же методами президент пытается заставить работать белорусскую экономическую модель.
5 марта 1998 года Лукашенко выступает с докладом на совещании по вопросам развития сельского хозяйства в Гродно, говорит о бесхозяйственности: «Падеж скота достигает тысяч голов. Зерно в некоторых районах гноят тоннами. Технику нерадивые механизаторы, при попустительстве специалистов и руководителей, добивают до ручки. Неужели снова вводить уголовную ответственность? Неужели без призрака колонии нельзя сберечь общественное, как свое».
А вот еще любопытный сюжет. В 2001 году президент приезжает на химический комбинат «Азот» в том же Гродно. Рабочие стали выказывать недовольство тем, что это процветающее прежде госпредприятие стало банкротом. Лукашенко в ответ обратился к стоявшему рядом генеральному прокурору В. Шейману и сказал: «Сколько уголовных дел возбуждено по руководству МТЗ? 16, кажется. Упаси Бог, если и у вас такое произойдет после соответствующей проверки. Остается надеяться, что не прядется менять руководство «Азота», чтобы сделать производство снова рентабельным».
Однако, несмотря на внешнюю гротескность, белорусская модель мобилизационной экономики долгое время работала на уровне, способном обеспечить социальную и политическую стабильность в обществе. С пропагандистской точки зрения она достаточно функциональна. Народу нравится, что власть не спит, а действует энергично, президент всех заставляет работать. А вопрос об эффективности этой работы для обыденного сознания довольно сложен.
Защита колхозного строя
С самого начала своего президентства Лукашенко выступил пламенным пропагандистом и защитником советской модели сельскохозяйственного производства. В этом смысле в какой-то мере концептуальным стал его доклад на совещании по проблемам АПК в Гродно в марте 1998 года. Он прозвучал как хвалебный гимн колхозно-совхозному строю. Там были смелые философские обобщения, претендующие на открытия всемирно- исторического значения. Для доказательства того, что сельское хозяйство, основанное на государственно-кооперативной собственности, было всегда эффективнее частнособственнического землевладения, президент предложил новую версию мировой истории: «Анализ многолетнего исторического опыта ведения сельского хозяйства в нашей бывшей большой стране и практики зарубежных государств позволяет заявить, что в аграрном секторе экономики Беларуси будущее принадлежит крупному коллективному хозяйству… Давайте посмотрим правде в глаза. Кто и при какой форме собственности достиг самых высоких показателей в Европе? Голландцы — на государственных землях. А в мире? Крестьяне Израиля на государственно-кооперативных. Кто добился самого крупного и самого быстрого на планете прироста сельскохозяйственной продукции? Китай, где нет официальной частной собственности на землю». (В другом выступлении Лукашенко приводит похожую аргументацию: «Например, в Израиле и Норвегии почти нет частной собственности на землю, но есть высокоэффективное сельское хозяйство»).
Это заявление хотелось бы прокомментировать, ибо приведенные факты весьма сомнительны. В Голландии 65 % сельскохозяйственной земли, а в Норвегии все сельхозугодья находятся в частной собственности. Что касается Китая, то его пример является наиболее красноречивым аргументом в пользу неэффективности колхозной системы. Бурный рост аграрного производства там действительно произошел, но только после того и в результате того, что начиная с 1978 года были распущены сельскохозяйственные коммуны (китайские колхозы), а землю поделили между крестьянами. Опыт китайской аграрной реформы стал в мировой литературе хрестоматийным примером эффективности преобразований социалистических кооперативов. И в первую очередь на этом настаивают сами китайцы.