В отношении проблемы суверенитета Беларуси, белорусской государственности заявления Лукашенко были весьма двусмысленны, противоречивы, даже взаимоисключающи в зависимости от аудитории, политической конъюнктуры. Он запутывал общество и, похоже, запутался сам, епериодически заявляя то о незыблемости независимости Беларуси, то о стремлении к объединению с Россией в единое государство.
Удивительно, но для белорусского президента суверенитет государства, которое ему суждено было возглавить, не являлся чем-то святым и незыблемым, какой-то бесспорной ценностью. «Кому нужен суверенитет при нищей нации?» — риторически вопрошал он.
Более того, он, видимо, в начале своего президентства не до конца понимал, что такое суверенитет. Лукашенко до сих пор выражает сожаление по поводу распада СССР, неоднократно утверждая, что БССР в составе Советского Союза была не менее суверенна, чем ныне Республика Беларусь. В этом смысле любопытен его диалог с известным польским политологом и общественным деятелем Адамом Михником в 1995 году.
Лукашенко: Еще не известно, когда мы были более суверенными и независимыми: тогда или сейчас.
Михник: В каком смысле?
Лукашенко: Я имею в виду материальные гарантии населению.
Михник: Но независимость — это все же нечто другое. Это — суверенное государство.
Лукашенко: Но ведь у нас был Верховный Совет, который принимал законы, была армия и собственная милиция. Был также свой КГБ. В общем, и сейчас он имеется. У нас была граница с Польшей, Прибалтийскими государствами, Украиной и Россией — и здесь ничего не изменилось, только люди стали нищими, поэтому если я спрашиваю, когда мы были более суверенными, то имею в виду все в комплексе.
С одной стороны, белорусский лидер заявляет: «Для руководителя государства его суверенитет — величайшая ценность. И от этой ценности он не может отказаться ни при каких обстоятельствах».
А с другой стороны, известны многочисленные высказывания президента о готовности отказаться от независимости ради объединения с Россией в одно государство: «Не надо бояться, пугать федерацией или конфедерацией. Может, мы придем вновь к Советскому Союзу и, может быть, еще более жесткому, чем в Советском Союзе»; «Может быть, это будет единое государство, может быть — федерация, может быть — конфедерация. Мы к этому должны прийти».
Идея завладения «шапкой Мономаха» возникла у Лукашенко после первых поездок по российским регионам. Это было как бы продолжением его президентской кампании 1994 года. Личная харизма и популизм приводили в восторг местную публику. Причем не только простой народ, но и элиту, бурные овации ему устраивали и высокие чиновники, и академики. С учетом завышенной самооценки, мессианских интенций, не прошедшей эйфории от победоносной избирательной кампании в Беларуси это не могло не вскружить голову. Беларусь стала рассматриваться лишь как ступенька в победоносной поступи к мировой славе и власти.
Вице-спикер Верховного Совета 13-го созыва Г. Карпенко, ссылаясь на тогдашнего главу Администрации президента Л. Синицына, утверждал, что впервые задачу достичь поста президента объединенного белорусско-российского государства Лукашенко поставил перед своей командой еще в начале 1995 года, после поездки в Тюмень. Вскоре идея трансформировалась в конкретный план действий. Бывший министр сельского хозяйства В. Леонов в своих воспоминаниях рассказывает, как после майского референдума 1995 года Л. Синицын пригласил его в свой кабинет поговорить. Смысл рассуждений главы Администрации президента сводился к следующему: «Теперь, после разгрома внутренней оппозиции, нам суверенитет как таковой не нужен. Отдадим его ради восстановления Советского Союза в какой-то новой форме, и Лукашенко, как самый сильный и перспективный политик на постсоветском пространстве, возглавит возрожденное государство».
О планах Лукашенко недвусмысленно свидетельствовали люди из близкого окружения белорусского лидера. Помощник президента С. Посохов: «У Александра Григорьевича есть прекрасный шанс возглавить единое государство». Советник президента М. Сазонов: «Он действительно хотел бы выйти туда. А что здесь такого? И в России это прекрасно понимают. Кроме нашего президента, активно работающего на межгосударственном уровне, других-то нет. Если у нас появятся выборные органы, путь для взаимного проникновения политических систем и политических фигур будет открыт». Вице-премьер В. Заметалин, выступая на радио «Эхо Москвы», заявил, что в случае участия Лукашенко в выборах руководителя объединенного государства «он финиширует первым».