Прошло еще две недели. Перепалка между президентами Беларуси и России о судьбе Шеремета возобновилась, хотя оба торжественно пообещали в Москве больше к этому вопросу не возвращаться. Вернуться пришлось потому, что, по уверению Ельцина, Лукашенко его обманул, пообещав выпустить журналиста и не сделав этого. Белорусский же президент уверял, что договорились о совершенно противоположном. Ситуация трагикомичная, напоминающая скорее сцену в пивном баре перед закрытием.
Разгневанный и оскорбленный Ельцин решил ответить адекватным ударом, отомстить своему союзнику-противнику. 2 октября должна была начаться поездка Лукашенко по регионам России: Липецк, Ярославль. Белорусский президент хотел приехать к российским губернаторам победителем, поборовшим Ельцина в борьбе характеров и нервов, и лишь после этого освободить журналистов. Однако президент России его не пустил, лав команду не предоставлять воздушный коридор. «Пусть он сначала Шеремета отпустит», — заявил Ельцин перед телекамерами. 2 октября Лукашенко три часа ожидал в аэропорту, надеясь на чудо, но так никуда и не улетел.
В ответ официальная пропаганда Беларуси впервые начала кампанию непосредственно против Ельцина, а не его окружения, как было до сих пор. Сам Лукашенко, выступая 4 октября на съезде учителей, так прокомментировал свой конфликт с Ельциным: дескать, что вы хотите, мне 40 лет, ему 80. В информации, опубликованной с грифом БЕЛТА (государственного агентства), было объявлено о возможности руководителя Беларуси стать президентом объединенного государства, чего якобы боится Ельцин.
Хотя Лукашенко и заявлял, что Павел Шеремет сам не хочет выходить из тюрьмы, все же 7 октября он был освобожден (Д. Завадского выпустили на свободу раньше). Позже оба журналиста были приговорены к условному заключению на 2 и 1,5 года соответственно.
Конфликт выявил неожиданное и неприятное для команды Ельцина открытие: рычаги влияния на Лукашенко ограничены. Кремлевское руководство продемонстрировало всем свою слабость в отношениях с ближайшим союзником. Причем союзником, находящимся в международной изоляции, а значит, не имеющим поля для дипломатического маневра.
Идеология интеграции
Борьбу за Кремль Лукашенко начал, уже будучи опытным политиком. Он понимал, что для победы одной личной харизмы мало, нужна еще эффектная идеологическая конструкция. Предвыборная программа, с которой выступал белорусский лидер, состояла из нескольких основных ударных тезисов, была хорошо просчитана и имела четкую адресную направленность.
Прежде всего Лукашенко ориентировался на людей, ностальгирующих по советскому прошлому. В Беларуси популярность идеи интеграцииво многом обусловлена «советскостью» белорусского массового сознания. Большинство населении Беларуси идейно-психологически продолжало жить в СССР. На востоке от себя сторонники интеграции видели не реальную Россию. Они отказывались осознавать, что она быстро капитализируется, видимо, рассматривали это как временное явление, которое должно скоро закончиться. Электорат Лукашенко видел на месте РФ бывший СССР и приписывал России качества, которыми обладал Советский Союз. Большое количество сторонников интеграции свидетельствовало о стремлении значительной части населения не столько объединиться с РФ, сколько о желании вернуться в СССР, в прежний советский социализм. Социологические опросы показывали, что приверженцы объединения с Россией в своем большинстве ориентированы на социалистические ценности. То есть за идеологемой интеграции с РФ для многих людей скрывалась неосознанная надежда на возможность реанимировать СССР.
Похожие настроения были распространены и в России. Социологический опрос, проведенный в РФ в 1997 году, показал, что большинству россиян (59 %) Союз России с Беларусью представляется первым шагом на пути восстановления СССР, за которым последует объединение других стран СНГ в единый Союз.
Вполне логично, что плач по СССР, обращенные в прошлое чувства и эмоции стали важной составляющей интеграционной кампании Лукашенко. Президент Беларуси, стремясь превзойти Ельцина в роли собирателя земель распавшегося Советского Союза, предложил целую программу реформирования СНГ, во всех публичных выступлениях настойчиво призывал к реинтеграции, был инициатором различных объединений на постсоветском пространстве. При этом он выражал твердую уверенность в неизбежности объединения бывших советских народов и благодаря этому имел немалую популярность среди части постсоветского населения, ностальгирующего по прежней общей державе. Парадокс ситуации состоял в том, что во все времена объединительная идея исходила из самого сильного центра, от самого влиятельного государства. В данном случае роль славянского интегратора присвоил себе самый слабый «угол» в умозрительном «славянском треугольнике» (Беларусь, Россия, Украина).