Чтобы доказать свое право на кремлевский посад, Лукашенко, адресуясь российской аудитории, настойчиво повторяет, что белорусы и русские — один социум, между ними нет различий, никакой особой белорусской нации не существует: «Мы — единый народ. Никому не удастся нивелировать то, что белорусы и россияне — один народ»; «Белорусы и русские для меня — это люди абсолютно похожие, это просто неразличимые, наверное, даже на генном уровне существа»; «Мы ведь русские люди». И, наконец, завершающий штрих этой антропологической концепции о «похожих существах»: «Белорусы — это русские, только со знаком качества».
От этнических категорий Лукашенко переходит к гражданским, а от них — к государственной общности двух народов. «Наше с вами Отечество», — повторяет белорусский лидер, обращаясь к россиянам. Выступая в Омске, он провозглашает: «Для нас всех как Беларусь, так и Сибирь — общее Отечество».
Следующий шаг — объявление «нашими» институтов российского государства. «Наш флот», — безапелляционно заявил Лукашенко в ходе поездки на Дальний Восток и объявил, что Беларусь берет шефство над российскими военными кораблями.
Президент Беларуси настойчиво позиционирует себя как лучшего друга российского народа: «Большего друга, более преданного России человека, чем я, вы в мире не найдете», — говорит он. А Беларусь, уверяет Лукашенко, — самый надежный союзник РФ. «Сегодня Беларусь фактически в составе России. Больше, чем в составе России. Потому что здесь русскому человеку гораздо лучше, чем в самой России во многих местах»; «Мы же здесь кормили, кормим, поим россиян, которых просто, как собак, гонят из Литвы, если они вдруг там не понравились им. Это же наши люди! Даже чеченцы, когда с детьми ехали через Брест в Польшу, их выкинули из Польши, сотни людей — мы их приняли и в Бресте всех разместили, кормили, поили, они там рожали и моим именем называли детей». И как завершающий аргумент преданности: «Если, как это было всегда в истории, грубо говоря, танки пойдут оттуда (с Запада. — Авт.) на Россию, мы умирать здесь будем за Россию, и наш народ к этому должен быть готов. Назовите хоть одно государство, которое так в открытую заявляло, что «мы будем умирать за Россию»».
Белорусский президент все время стремится перевести проблему интеграции в иррациональную сферу пропагандистской риторики, где в полную силу раскрывается его демагогический дар. «Объединение наших народов — дело святое», — провозглашал он. В результате усилий Лукашенко и его сторонников в России сама идея интеграции основывалась не на рациональных аргументах, не на осознанных и четко сформулированных интересах, а на мифологемах, таких иллюзорных постулатах, на которых долгое время не могут строиться межгосударственные отношения даже близких союзников. Питательной средой для нее являлись перманентные политико-пропагандистские кампании.
Официозная пресса Беларуси сознательно уводила читателей от рациональных аргументов, переводя проблему в сферу голой риторики и пропагандистской трескотни. Президентская газета «Советская Белоруссия» завела специальную рубрику: «Беларусь-Россия: нам не жить друг без друга». А под рубрикой можно было прочитать: «воссоединение братских народов», «хотим жить единой семьей», «мы вместе воевали в едином строю». Прочие государственные СМИ также не предлагают ничего иного. Газета «Рэспубліка»: «Стремление братских народов к единству»; «Союз славянских народов — это то, к чему стремятся все славяне». «Народная газета»: «С Россией будет лучше — это наши братья, мы вместе воевали»; «Нам судьбой определено жить вместе»; «Братьям-славянам было бы непростительно упустить шанс»; «Единение будет во благо славянских народов». Это же издание как бы подытожило всю официозную аргументацию, процитировав заявление партии Славянский собор «Белая Русь»: «Вокруг святого дела воссоединения народов Беларуси и Российской Федерации антинациональными силами устроен постыдный торг. В прозападных СМИ и, к сожалению, в ряде государственных изданий всевозможные политиканы подсчитывают, как на базаре, выгоды… Светлое стремление нашего народа жить в единстве они пытаются сделать разменной монетой в своих корыстных интересах».
Вот эта последняя мысль была подхвачена и талантливо развита Лукашенко. Он неоднократно противопоставлял позицию Беларуси, основанную на бескорыстной любви к России и дружбе с ней, позиции официальной Москвы, которая измеряет полезность интеграции деньгами, материальной выгодой. Якобы в противовес нашему бескорыстию Кремль предлагает прагматичную политику. «Вопрос о его (объединения. — Авт.) экономической целесообразности не ставится вообще: если речь идет об объединении братских народов, о деньгах говорить — кощунство»; «Народными порывами движут не деньги. Хотя в условиях продвижения к рынку многие считают, что покупается и продается все. Есть чувства более сильные, чем корысть: дружба, братство, единство. Разумеется, нельзя противопоставлять дружбу и расчет. Но если вы спросите, чего больше в белорусском стремлении быть вместе с россиянами — расчета или чувства, то, безусловно, это второе — желание быть вместе… Мы уже привыкаем к тому, что уровень союзных отношений начал измеряться исключительно деньгами (рублями, долларами). Если ты уступил российскому олигарху за бесценок свое предприятие — ты союзник. Не отдал по дешевке, к примеру, «Белтрансгаз», по которому так много шума, — из списка союзников вон». Когда Россия в 2002 году предложила платить за газ реальными деньгами (или собственностью), Лукашенко, как обычно, стал апеллировать к идеологии, морали. Дескать, какие могут быть счеты, если в годы минувшей войны «в окопах мы гнили вместе».