Но главным обвинением против Ельцина стала его роль в развале СССР. На его фоне образ Лукашенко как объединителя постсоветских земель выглядел особенно контрастно. По существу президент Беларуси объявил Ельцина преступником, виновным в разрушении Советского Союза. В интервью красноярским журналистам (август 1995 года) Лукашенко заявил, что все участники Беловежских соглашений будут навечно прокляты своими народами и их ждет суд.
Однако здесь возникала одна проблема. «Преступник» стоял во главе государства, с которым Лукашенко собирался объединяться. Чтобы выйти из этой деликатной ситуации, белорусский лидер стал искать оправдания Ельцину. Заняв снисходительно-покровительственную позицию, он панибратски демонстрировал готовность великодушно помиловать провинившегося несмышленыша. Дескать, наивного Ельцина подставили коварные лидеры Беларуси и Украины: «У националистически настроенных Кравчука и Шушкевича цель была развалить суперимперию. У Ельцина цели были совершенно иные. Москва тогда была без власти… Но власть должна быть, и Ельцин за нее боролся. Когда я прямо сказал об этом в окружении Ельцина, они со мной согласились. А Андрей Владимирович Козырев (министр иностранных дел РФ. — Авт.) даже удивился: «Вы говорите, как будто не я, а вы были тогда на этом совещании»».
Белорусский руководитель утверждал, что Беловежские соглашения наложили на психику Ельцина серьезный отпечаток, и он, Лукашенко, вылечил президента России от комплекса неполноценности: «Я ему сказал: выбросьте вы, Борис Николаевич, из головы эти мысли о Беловежской пуще. Кравчук и Шушкевич заставили вас подписать это соглашение. Это была их цена за помощь в борьбе с Горбачевым, ведь они понимали, что два медведя в одной берлоге жить не могут, а вы тогда боролись за власть в России».
Здесь Лукашенко не только пытается демонстрировать свою удивительную проницательность, но в очередной раз проделывает мыслительную психологическую операцию, о которой уже говорилось в главе 8. Как только он прикасается к теме «я и великие», то неосознанно стремился опустить известного человека и возвыситься над ним.
Лукашенко провоцирует Россию против Запада
Золотым временем для Лукашенко были периоды международных кризисов, обострения отношений между Западом и Россией. Он очень эффективно разыгрывал эту карту. В такие моменты официальный Минск изо всех сил стремился продемонстрировать Москве свою преданность. Беларусь играла роль «троянского коня» РФ, озвучивала российские внешнеполитические инициативы, с которыми само кремлевское руководство не решалось выступить по разным причинам. В результате геополитический вес белорусского государства повышался, оно получало от Москвы очередную порцию политических и экономических бонусов. Поэтому реанимация «холодной войны» для Лукашенко была очень выигрышна, он отводил своей стране роль российского щита, приграничной крепости, героически защищающей священные рубежи славянских народов от натовских супостатов, неоднократно подчеркивал, что Беларусь стала западным форпостом России, а западная граница страны является одновременно и границей Российской Федерации. В такие периоды белорусский лидер вырастал до размеров былинного богатыря, размахивающего бутафорским мечом пред очами многочисленных и коварных врагов. Если же между Россией и Западом намечалось долговременное сотрудничество, то приграничная крепость под названием Беларусь превращалась в исторический мемориал. Как Брестская крепость.
Можно сказать, что в какой-то мере руководитель Беларуси являлся чутким барометром отношений между Россией и Западом. Он быстро реагировал на малейшее их обострение, старался усилить его и сознательно провоцировал РФ на жесткие действия. Лукашенко часто бежал впереди паровоза, использовал агрессивную риторику в адрес США и НАТО, стремился столкнуть Россию с Западом, втянуть Москву в затяжной конфликт.
Одним из способов такого втягивания Лукашенко считал критику российского руководства за уступки Западу, нерешительность, отсутствие политической воли в противостоянии с западными государствами и институтами. Дело в том, что в российском обществе антиамериканские настроения более сильные, чем это отражается в заявлениях официальных лиц. У Кремля по целому ряду прагматических соображений не было намерений портить отношения с США, ЕС, НАТО. И в этот разрыв между настроениями общества и позицией правящей элиты и пытался вклиниться Лукашенко, постоянно пугая россиян внешней угрозой, что соответствовало его психологическому ощущению вражеского окружения, внешнего заговора.