К началу осени белорусский руководитель вроде бы смирился с тем, что свой вариант объединения, где он был бы вице-президентом объединенного государства, протолкнуть не удастся и, искренне посокрушавшись, согласился с российским проектом. Стороны достигли соглашения o публикации согласованного документа для «всенародного обсуждения» 1 октября.
Однако 30 сентября Лукашенко неожиданно устроил скандал, подвергнув проект согласованного договора о создании Союзного государства сокрушительной критике: «Стыдно сегодня говорить, но этот договор по своей сути и содержанию не соответствует своему названию: о чем дальше можно говорить? Это посмешище, а не договор». Лукашенко потребовал от российской стороны извинений за оскорбления, якобы нанесенные ему Г. Явлинским, немедленной встречи с Ельциным, подписания белорусского варианта договора, угрожая в противном случае не подписывать никакого документа с тогдашним президентом («Я ведь могу Договор и с кем-нибудь другим подписать»). Прозвучали традиционные обвинения России в «неготовности к интеграции», за которой, конечно, стоят козни Запада.
27 октября Лукашенко выступил в российской Государственной Думе и предпринял последнюю попытку протолкнуть свой вариант интеграции. «Такими кусками не бросаются», — уговаривал он российскую политическую элиту присоединить Беларусь. Но все безуспешно.
8 декабря 1999 года в Москве был подписан Договор о создании Союзного государства. Это был российский вариант. Видимо, Лукашенко был не совсем прав, когда в полемическом запале утверждал, что этот документ не идет дальше Договора о Союзе, подписанного в 1997 году. На самом деле в нем был ряд статей, предусматривающих более тесное объединение двух государств, в сравнении с тем документом. В договоре говорилось о создании единых денег, суда, решения которого имели бы обязательную юридическую силу. Предполагались изменения конституций Беларуси и России, а также создание Конституционного акта Союзного государства, который должен быть утвержден на референдумах в государствах-участниках.
В ходе торжественной церемонии подписания договора Ельцин, запутавшись в бумагах с текстом своего выступления, произнес очень символическую фразу: «Конец, что ли?». И снова приходится вспомнил Фрейда.
Смена модели интеграции при Путине
Отставка Бориса Ельцина и назначение Владимира Путина исполняющим обязанности президента России стали шоком для белорусского лидера, спутали все его карты. Это означало, что долговременная, массированная осада Кремля, на которую были затрачены большие ресурсы, энергия, силы, время, закончилась крахом. Лукашенко понял, что Путин — это всерьез и надолго, поход на Москву придется отменить или отложить, во крайней мере, на ближайшие четыре года. Президент Беларуси тяжело переживал этот «облом». Обычно комментирующий самые незначительные события в российской общественно-политической жизни, в этот раз после отставки Ельцина он вдруг неожиданно замолчал.
После прихода к власти в России Путина политика белорусско-рос- сийской интеграции претерпела существенную корректировку и ревизию. Прежде всего резко возросла управляемость белорусско-российских отношений со стороны Кремля. Союз стал более натуральным в том смысле, что начал явственно ощущаться политический вес государств. Раньше, при Ельцине основным катализатором и двигателем политики интеграции был Лукашенко. Кремль был вынужден лишь вяло реагировать.
Путин встал перед дилеммой, которая была неразрешима для Ельцина. Если Беларусь — младший брат, слабый союзник, доминион, на которого приходится тратить ресурсы, то она должна быть подконтрольна и управляема. Неуправляемый сателлит — это нонсенс.
Поэтому при Путине Москва стремилась твердо взять инициативу в свои руки. Хвост перестал вертеть собакой, как это иногда бывало во времена Ельцина. Кремль пытался спрыгнуть с интеграционной иглы, на которую его посадил Лукашенко в самом начале этой политической кампании. После прихода к власти Путина вмешательство Лукашенко в политическую жизнь России существенно уменьшилось. Он был вытеснен с российского политического поля, прекратились шумные поездки белорусского лидера по регионам РФ.
Другим важным моментом «нового курса» Путина стала смена модели интеграции с пропагандистской на прагматическую. Это проявилось в рационализации белорусско-российских отношений, избавлении их от чрезмерной идеологизации. Громкие крики о славянском братстве, на которое покушается коварный Запад, стали уже не в цене. Москва сделала попытку отделить политику от экономики. Путин так сформулировал свою позицию: «Любой интеграционный проект необходимо рассматривать исключительно с точки зрения практической полезности для России… Интеграция ради красивой картинки, ради лозунга, ради собственно объединения нам не нужна».