Джинн был выпущен из бутылки, и команда В. Кебича поняла это слишком поздно.
ГЛАВА 4
ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ. ЭЛЕКТОРАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ИМЕНИ АЛЕКСАНДРА ЛУКАШЕНКО
Когда на первом году моего депутатства я, мой бывший друг Виктор Гончар и другие молодые депутаты говорили о том, кто же может стать президентом, то мы решили, что единственный возможный президент — это я.
До сих пор не могу понять: как та власть проиграла выборы — с ее-то машиной. Но проигрыш был катастрофический.
Судя по всему, мысль занять высший государственный пост в стране зародилась у Лукашенко одновременно с решением стать политиком. По воспоминаниям его шкловских друзей, мечта стать президентом была впервые публично высказана директором совхоза «Городец» в ходе выборов в Верховный Совет БССР в 1990 году, когда он еще не стал депутатом, еще не было не только поста президента, но и независимой Беларуси. То есть как только он увидел, какой эффект на людей производят его популистские приемы, то сразу же поверил в свою звезду.
Лукашенко вынашивал свои мечты о президентстве на протяжении всех лет своего депутатства. Как свидетельствует его признание, вынесенное в качестве эпиграфа, он обдумывал и вслух обсуждал этот вопрос еще в первый год деятельности Верховного Совета 12-го созыва. Это был еще 1990 год, БССР являлась частью СССР, страной правила Компартия, а молодые парламентарии говорили о президентских выборах в республике.
Можно с определенностью сказать, что вся практическая деятельность шкловского депутата была подчинена этой задаче. Дитя горбачевской перестроечной демократии, он раньше и быстрее других понял великую силу народного мнения. Поэтому Лукашенко не слишком много внимания уделял созданию каких-либо экономических, политических или общественных структур для своей поддержки. Всю силу своего политического темперамента он обратил на завоевание симпатий населения. Все выступления, заявления, интервью, политическая эволюция шкловского депутата делались с ориентацией на общественные настроения. Любой свой шаг он соотносил с возможным восприятием его массовым электоратом.
Выше уже отмечалось, что, участвуя в работе конституционной комиссии, Александр Григорьевич настаивал на введении поста президента с сильными полномочиями. Однако вряд ли кто-то и среди депутатов, и в среде близкого окружения Лукашенко до начала 1994 года серьезно верил в возможность его головокружительной карьеры. Лишь он один не только верил, но считал это смыслом своей жизни. А после триумфального антикоррупционного доклада Александр Григорьевич стал просто одержим президентскими амбициями. Он начал свою избирательную кампанию не только до ее официального объявления, но и еще до введения поста президента, ездил по стране и выступал перед населением как глава антикоррупционной комиссии.
Принятие новой Конституции
К тому моменту в стране продолжала действовать Конституция БССР, с поправками и дополнениями, внесенными парламентом. 15 марта 1994 года Верховный Совет принял новую Конституцию Республики Беларусь, которая предусматривала пост президента.
Беларусь позже других постсоветских государств учредила институт президентства. К тому времени уже все страны СНГ его имели. Это была своеобразная политическая мода, многие рассматривали президентство чуть ли не как панацею от всех проблем. Первая попытка «имплантации» поста президента в Конституцию Белорусской Советской Социалистической Республики образца 1978 года восходит к началу 90-х. Более трех лет, которые занял процесс подготовки и принятия новой Конституции, статус президента и даже сама необходимость этой должности были предметом дискуссии как в самом парламенте, так и в обществе. Сторонники введения этого института объясняли его учреждение объективной необходимостью сильной исполнительной власти в период исторического перехода от тоталитаризма к демократии, утверждали, что он укрепит белорусскую государственность, сделает власть более сильной.
Важным был аргумент в пользу президента как фактора продвижения реформ. Опыт России, где рыночные преобразования осуществлялись благодаря деятельности президента Б. Ельцина и его правительственной команды при ожесточенном сопротивлении левого парламента, казалось, наглядно подтверждали этот тезис.