Судя по всему, существенное влияние на представление Лукашенко об экономической политике оказал его первый визит в КНР. Китайский путь реформ показался ему очень заманчивым, и он неоднократно возвращался к опыту восточного гиганта.
Прежде всего Лукашенко высказал серьезные сомнения в отношении необходимости приватизации, образно назвав ее «дурью несусветной». Президентским указом была проведена переоценка фондов всех предприятий, что увеличило их стоимость в десятки, сотни и тысячи раз. А это делало приватизацию экономически невыгодной для потенциальных инвесторов. Кроме того, глава государства приостановил деятельность специализированных инвестиционных фондов, с помощью которых должна была проводиться ваучерная приватизация. Так на годы вперед закладывался механизм торможения разгосударствления госсобственности.
К середине весны благодаря героическим усилиям главы Нацбанка С. Богданкевича удалось добиться стабилизации белорусского рубля, сбить инфляцию, сократить дотации производству. Однако этот процесс не сопровождался структурными рыночными реформами, что привело к падению эффективности экспорта и росту числа убыточных предприятий. Стремление Лукашенко не упустить рычаги управления экономикой толкали его на усиление административных методов руководства. Это проявилось в борьбе против роста цен с помощью штрафов, директивном контроле над внешней торговлей, назначении председателей колхозов, создании дискриминационных условий для частного сектора, значительном усилении роли контролирующих органов.
Несмотря на мрачные предсказания специалистов, МВФ одобрил экономическую программу белорусского правительства и принял решение о выделении кредитов Беларуси. Международная финансовая организация после долгих колебаний все-таки решила поддержать президента-популиста.
Лукашенко почувствовал вкус власти. И чем более сладким казался этот вкус, тем больше его раздражало существование каких-то границ, пределов, ограничителей — как внешних, так и внутренних — его властных действий и интенций. Что касается внешних ограничителей, то таковыми являлись международные договоры, подписанные еще прежним руководством государства, предусматривавшие частичную демилитаризацию страны. Дело в том, что к моменту избрания Лукашенко Беларусь не только оставалась ядерной державой, но была одной из самых милитаризованных стран Европы. И в соответствии с международными договорами нужно было избавляться от этого советского наследия.
Визит президента России Б. Ельцина в Минск в феврале 1995 года, совпадение позиций по вопросу расширения НАТО на восток придало Лукашенко смелости. Вскоре после этой встречи он заявил, что Беларусь приостанавливает выполнение Договора о сокращении обычных вооруженных сил в Европе, прекращает ликвидацию вооружений в связи с политикой Запада и сложностями с финансированием этого процесса. НАТО пришлось прилагать значительные усилия, чтобы побудить белорусское руководство выполнять подписанный договор. Для этого в августе 1995 года в Минск приехал министр иностранных дел ФРГ К. Кинкель.
Также серьезную озабоченность мирового сообщества, в том числе Москвы, вызвало заявление Лукашенко о приостановлении вывода из Беларуси в Россию ядерного оружия. Хоть это и оказалось неосуществленной угрозой, однако она продемонстрировала и Западу, и Востоку, что в центре Европы формируется очаг нестабильности.
Борьба против Верховного Совета
Главным препятствием для установления единоличной власти Лукашенко внутри страны был Верховный Совет. Поэтому столкновение президента с парламентом, вне зависимости от поведения последнего, становилось неизбежным.
12 января 1995 года Лукашенко сам пришел на заседание Верховного Совета, чтобы побудить его быстрее принять госбюджет. При этом он пообещал больше не критиковать парламент и «вообще его не трогать». Но теперь уже все понимали, что это обещание неисполнимо.
Собственно, большинство депутатского корпуса не было идейным защитником демократии, принципа разделения властей. Верховный Совет Беларуси 12-го созыва был практически единственным парламентом на постсоветском пространстве (не говоря уж о странах Центральной Европы), который остался от коммунистического режима. Избранный в 1990 году еще при власти КПСС и на 2/3 состоящий из партийны советских, хозяйственных руководителей, он воплотил в себе худшие черты провинциальной советской номенклатуры: безыдейность, аморфность и бесхребетность в проведении политической линии, приоритет собственных корпоративных интересов перед государственными и общественными, стремление удержаться у власти любой ценой. Эксперт НЦСИ «Восток-Запад» С. Левшунов так характеризовал этот состав Верховного Совета: «Переход от статуса декоративного, провинциального парламента к статусу высшего представительного органа суверенного государства выявил психологическую, этическую, да и интеллектуальную несостоятельность значительной части депутатского корпуса… Бремя державной ответственности, невесть откуда свалившееся на него, белорусский парламент переносил с трудом».