Однако в этот критический момент команде Лукашенко удалось «сломать» председателя Конституционного суда Валерия Тихиню. Существует несколько версий о том, какую у него нашли ахиллесову пяту. Во всяком случае, все поведение главы КС свидетельствовало о том, что он всячески тормозил драматическую для Лукашенко развязку этого дела.
Получив обращение депутатов об импичменте, В. Тихиня зачем-то два раза ходил в Администрацию президента. Там же оказался список парламентариев, поставивших свои подписи под этим документом, хотя была договоренность, что он не будет подлежать огласке. Это дало возможность команде Лукашенко организовать массированную атаку против подписантов.
Исход политической борьбы во многом зависел от позиции России — Москву считали главным арбитром, к ней апеллировали обе конфликтующие стороны. С. Шарецкий, ссылаясь на тогдашнего спикера Совета Федерации РФ Е. Строева, вспоминал, что целый месяц перед референдумом Лукашенко звонил президенту Б. Ельцину и премьеру В. Черномырдину и повторял: если вы меня не поддержите, то к власти придут националисты, и Беларусь тут же развернется на Запад. Накануне референдума он сам приезжает в Москву, 13 ноября выступает в Госдуме и взывает о помощи, пугает Россию НАТО и заверяет в союзнической верности.
А российское руководство долго колебалось, никак не могло определиться, чью сторону поддержать. С одной стороны, оно декларировало приверженность принципам демократии и права. А действия Лукашенко вопиющим образом им противоречили. Поэтому российские СМИ в основном критически оценивали позицию президента Беларуси.
С другой стороны, с началом интеграционной кампании белорусский руководитель стал для российского общества ее символом. Очень точно эту позицию выразил В. Жириновский: «Лукашенко наиболее пророссийский лидер в Беларуси, более пророссийского мы не найдем, поэтому его нам и надо поддерживать».
По утверждению С. Шарецкого, в момент обсуждения вопроса об импичменте президенту ему позвонил Б. Ельцин и сказал: «Лукашенко не трогать». Когда конфронтация достигла кульминации и грозила перерасти в силовую, Москва решила действовать. 21 ноября в Минск прилетают глава правительства России В. Черномырдин, спикер Совета Федерации Е. Строев и спикер Государственной Думы РФ Г. Селезнев с целью найти компромисс и мирный выход из кризиса. Всю ночь в резиденции белорусского президента шли переговоры между конфликтующими сторонами при посредничестве российских «арбитров».
22 ноября в 6.30 утра было подписано Соглашение «Об общественно- политической ситуации и конституционной реформе в Республике Беларусь». Документ подписали президент А. Лукашенко, Председатель Верховного Совета С. Шарецкий, и один пункт завизировал председатель Конституционного суда В. Тихиня. В. Черномырдин заявил, что Россия будет гарантом этого Соглашения. Документ предусматривал, что референдум по проектам Конституции будет консультативным, как и предусмотрено решением Конституционного суда. Президент отменяет свои два указа, касающиеся характера референдума. Верховный Совет отзывает свое предложение об импичменте президента, а Конституционный суд прекращает производство по этому делу.
Для принятия Конституции создавалось Конституционное собрание, которое должно было утвердить Основной Закон в течение трех месяцев. 50 человек его состава назначались президентом, а другие 50 — Верховным Советом, причем от каждой фракции пропорционально их численности. Решения должны были приниматься большинством голосов. За основу документа брался тот проект, который получал большинство на референдуме.
При анализе этого документа сразу же обращало на себя внимание то, что он не основывался на действовавшей Конституции, был не правовым, а политическим. Создание Конституционного собрания, полномочного принимать новый Основной Закон, было антиконституционным актом. С. Шарецкий как руководитель коллективного органа не имел права подписывать Соглашение без соответствующего решения парламента.
То же самое можно сказать и о председателе Конституционного суда В. Тихине. Мало того, что он тоже был руководителем коллективного органа, но, завизировав решение о прекращении производства по делу о нарушении президентом Конституции, глава КС совершил антизаконное действие и тем самым поставил под сомнение право руководимого им суда оценивать конституционность действий других властных институтов.