Когда до рассвета оставалось не более часа, Александр поднялся на борт «Солнечного Ветра» и разбудил Зарину. Та, заснувшая всего лишь пару часов назад, с недовольным выражением на лице открыла один глаз и тут же снова его закрыла. Но Александр был настойчив.
— Мне жаль, — сказал он, — Что приходиться тебя будить. Но боюсь, что другого времени для разговора у нас уже не будет.
Услышав эти слова и, в особенности, почувствовав по его тону, что дело серьезное, Зарина мгновенно проснулась и, сев на кровати, потерла щеки руками.
— Только говори тише, — сказала она, кивком головы указывая на спящих детей. — Я слушаю тебя. Почему ты сказал, что времени больше не будет? — с тревогой спросила она.
— Думаю, что через два-три часа начнется сражение.
Она не сводила с него пристального взгляда: — Разве мало их было? Одним больше, одним меньше.
— Битва это всегда риск, — сказал Александр.
— Ты чего-то не договариваешь. Давай-ка выкладывай.
— Зарина, — сказал Александр, стараясь не глядеть ей в глаза, — Я хочу, чтобы как только начнется сражение, ты вместе с детьми немедленно покинула этот злосчастный берег.
— Подожди, — сказала Зарина, наклоняя голову и пытаясь поймать его взгляд, — Ты предлагаешь мне сбежать, бросив тебя и наших друзей, и больных, за которыми я ухаживаю?!
Ее глаза превратились в узкие щелочки. Но Александру было все равно, какие благородные чувства переполняют сейчас ее сердце.
— Послушай, что я тебе скажу. Ты можешь быть сколь угодно смелой и геройски отстаивать нерушимые идеалы дружбы, но сейчас не подходящее для этого время. Разве, только, ты хочешь пожертвовать ради своих идеалов жизнями этих детей.
Останешься ты здесь или нет, это ни как не повлияет на исход сражения. Я думаю, и ты знаешь, что можешь полагаться на меня в этих вопросах, что нам может помочь лишь чудо. Среди карт, которые я оставил на яхте, ты найдешь одну с начерченным мною маршрутом. По ней ты узнаешь как добраться до острова, где я родился и о котором много тебе рассказывал. Подожди не спорь! — остановил он ее, видя, что она собирается возражать.
— Яхтой ты научилась управлять неплохо. Сейчас благоприятное время для путешествия. И возможно, мой отец до сих пор еще жив.
— Почему бы тебе не полететь с нами, если все равно уже ничем помочь нельзя? — спросила Зарина, безо всякой уверенности, голосом мгновенно лишившимся интонаций благородного негодования, и ставшего детским и жалобным.
— Ты говоришь глупости, и сама это знаешь.
Зарина опустила глаза.
— Не теряй времени, — сказал Александр. — Постарайся незаметно раздобыть продукты в лагере.
— На яхте достаточно продуктов.
— Тогда подумай о том, что еще вам может пригодиться. Путь предстоит неблизкий. Даже если ты ни разу не собьешься с дороги, она займет не меньше месяца.
Он поднялся с кровати, на которой сидел рядом с ней, собираясь уходить. Ее рука тронула его за рукав.
— Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — спросила он, смотря на него глазами полными слез.
— Удачи! — сказал Александр, наклонился над ней, поцеловал в лоб и вышел, тихонько затворив за собой жалобно скрипнувшую дверь.
Утреннее солнце посылало на землю мягкое, ласкающее кожу тепло. Можно было закрыть глаза и услышать, как шуршат в легком утреннем бризе кроны пальм у подножья холма, и как шипят волны, лениво лижущие песок пляжа. Тысячи людей стояли молча, с тревогой вглядываясь в противоположный конец поля. Войска были построены, последние команды отданы, роли участников распределены.
Удивительно как мало звуков издавало это огромное скопище людей. Ни кто из них не произносил ни слова, лишь изредка одно поднятое в небо копье с деревянным стуком касалось другого копья, и полотнища флагов трепетали на легком ветру словно ленивые языки разноцветного пламени.
Александр подумал, что должен что-нибудь сказать своим солдатам перед боем. Так поступали все военачальники во всех великих битвах прошлого. Иногда, они произносили целые речи, иногда ограничивались парой фраз. Воины ждали этого, рассчитывая в словах, но даже больше в интонациях речи генерала расслышать предсказание своей судьбы.
Александр спустился с пригорка. Ему подвели коня, лучшего, какого удалось отыскать в обозе. Выехав вперед, он направил коня шагом вдоль первой линии строя, не произнося при этом ни слова. Он догадывался о том, что думают его солдаты, а сам старался вглядеться в каждое лицо под шлемом, словно можно было запомнить их всех, стоящих сейчас на этом поле под ласковыми лучами солнца. Он видел как некоторые опускали глаза.