Он-по прежнему находился в лаборатории Удивительного Енота, однако кое-что в ней изменилось. Стул, на котором он сидел, теперь представлял из себя лишь несколько поломанных досок, разбросанных по комнате. Удивительный Енот очутился лежащим на полу, возле окна, а из глубокого пореза на его руке капала кровь. Он был бледен, но улыбался при этом улыбкой ребенка, который после долгих слез и приставаний к родителям, получил наконец любимую игрушку.
— Вот так-так. — произнес Енот поднимаясь с пола. — Ты только посмотри, — сказал он, все еще улыбаясь и протянул руку с порезом прямо под нос Александру, словно его рана была чем то совершенно замечательным, достойным особого изучения.
— И вот это, — он показал на пол, где по каменной плитке шли три глубоких параллельных царапины. — Это сделал ты, когда на твоих руках и ногах стали отрастать когти. Боюсь, тебе не обойтись без покупки новых сандалий.
То, что когда-то весьма неплохо смотрелось на ногах Александра, теперь валялось рядом со столом, порванное и мало похожее на человеческую обувь.
— Что ты видел? — спросил Енот, зажимая порез второй рукой.
— Нужно промыть рану водой и перевязать. Позволь, я помогу.
— Не сейчас, потом, — нетерпеливо перебил Енот, — Расскажи что тебе пригрезилось?
— Я был маленьким ребенком на берегу теплого океана. Я видел свою мать, и собирался взлететь, когда ты ударил меня по лицу. Кажется, в детстве я умел с легкостью превращаться в дракона.
— Прости меня за пощечины. — сказал Енот. — Но думаю, что это было совершенно необходимая мера. Эксперимент вышел из-под контроля и грозил обернуться серьезными неприятностями. Когда я говорил, что этот опыт абсолютно безопасен для испытуемого, я как-то не подумал об испытателе. Хорошо, что все обошлось лишь незначительным ущербом. В целом, я совершенно удовлетворен результатом, а это, — он показал на царапину, — Совершеннейшие пустяки.
— А что произошло на самом деле? — спросил Александр.
— Приблизительно две минуты ты сидел спокойно. Потом твои глаза раскрылись, ты улыбнулся и сказал: «Там». И я понял, что ты не видишь ничего из того, что находится в этой комнате. Ты был совсем в другом мире. Потом ты сказал: «Нет» и вскочил, а ноги твои стали превращаться в драконьи лапы. Очень, надо отметить, впечатляющее зрелище. Ты подпрыгнул, словно собираясь взлететь. Но я поймал тебя за руку и дал пощечину. Я хотел, чтобы ты проснулся. Тогда ты царапнул одной лапой по полу, а другой весьма проворно нанес мне эту рану. Но я не отпускал тебя и ударил еще раз. Ты оттолкнул меня и очнулся. Вот собственно и все.
— Я чувствую, что устал. — сказал Александр. — Ты не возражаешь, если я пойду прилягу?
— Ну что ты, конечно нет. — сказал Енот, — Я пока попробую раздобыть нам что-нибудь на обед. Надеюсь, что мне это удастся в такую-то погоду.
Хотя после опыта усталость и давала о себе знать, Александр предпочел удалиться в свою комнату вовсе не из-за нее. На самом деле, он был чрезвычайно взволнован. Своею родиной он привык считать Мону — небольшой городок в северо-восточной части Македонии. Не часто он вспоминал о том, что судьба привела его в это место лишь в трехлетнем возрасте. Впрочем, на то была вполне уважительная причина, ибо память не сохранила отчетливых воспоминаний о раннем периоде его жизни. И лишь иногда он задавался вопросом, кто были его отец и мать, и почему в столь раннем возрасте он оказался один. Конечно, во всем этом было что-то странное, из ряда вон выходящее, ибо в отличии от своих друзей, он не имел не только родителей, но и ни одного какого-нибудь завалящего дальнего родственника. Однако, сложившийся с детства порядок вещей, укореняется в нас чрезвычайно. И лишь со временем, повзрослев и приобретя благодаря опыту возможность сравнивать, мы понимаем то, что мы привыкли считать само собой разумеющимся, на самом деле является крайней степенью исключения, вызывающей у большинства обычных людей удивление. И теперь для нашего героя настало время задуматься о том, кто он на самом деле и откуда родом. И не тоска ли по родине являлась причиной всех этих его мечтаний о далеких странах. Ибо возможно то, что заставило его вначале покинуть Мону ради Саррасы, а затем променять царскую власть на участь бездомного скитальца, было его желанием вернуться домой.
«Итак,» — рассуждал Александр, — «Я дракон, потомок драконов. Там моя родина. Там пальмы и песок, который ласкал подошвы моих ног, когда я был ребенком. И стоит моим ногам снова ступить на этот берег, как память вернется ко мне, и моя душа успокоиться.»