Завязывая знакомство с женщинами, Дидон (большой охотник до слабого пола) непременно подчеркивал, что его работа связана с безопасностью страны. Но на просьбы заинтригованных слушательниц рассказать об этом поподробнее, отделывался туманными намеками, ссылаясь на государственную тайну. Господин Динод в последние годы не упускал ни одной возможности повеселиться на Праздник Плодородия с присущей ему изобретательностью. Не пропускал он также и другие праздничные дни.
Приятель суперинтенданта Спанид сидел рядом с кроватью в потертом кресле и, потягивая вино из стакана, дожидался своей очереди. Ему тоже было хорошо. В отличие от господина Дидона, он был человеком семейным и развлекался подобным образом впервые. Несостоявшийся кавалер Итры не жалел о том, что поддался на уговоры суперинтенданта. Риск, быть разоблаченным женой, вполне оправдывался наслаждением, ожидавшим его в постели прекрасной амазонки.
Антуанетта была отличной наездницей, что делало ее общение с суперинтендантом особенно приятным. Совершая мощные но плавные движения тазом, имитирующие один из стилей верховой езды, она постанывала и время от времени бросала многообещающие взгляды на Спанида. Теплый ветерок, проникающий из разбитого окна, приятно освежал ее стройное тело, покрытое бронзовым загаром.
Внезапно выражение удовольствия на лице Антуанетты сменилось изумлением, быстро превратившемся в маску ужаса. Сидевший спиной к окну Спанид, заметив эту перемену, оглянулся и, поперхнувшись вином, закашлялся. Стакан упал на коврик возле кровати, и вино пролилось на толстую ткань, украсив красными пятнами и без того пестрый узор.
Спанид выскочил из кресла, запнулся за край ковра, рухнул на колени и попытался залезть под кровать. Однако его плотный задок застрял в отделявшем кровать от пола пространстве. Пытаясь выбраться обратно, он совершил ряд резких движений, издав при этом не совсем приличный звук.
Маневры упитанного семьянина вылились в серию толчков, подобных маленькому землетрясению. Антуанетта покачнулась и, не удержавшись в седле, стукнулась плечом о стенку. Этот удар вывел ее из состояния прострации, она закричала громко и нечленораздельно. От этого жуткого вопля господин Дидон, пребывавший на самом пороге райского блаженства, вздрогнул. Его рабочий инструмент мгновенно утратил твердость, превратившись в маленький мягкий хоботок.
Причиной столь странного поведения теплой компании явилось неожиданное появление на любовной сцене нового персонажа. Из темного проема окна на перепуганную троицу смотрел некто. Вряд ли такое появление можно было бы назвать чрезвычайным происшествием, если бы не некоторые сопутствующие ему моменты. Во первых, размер головы смотревшего по меньшей мере в четыре раза превышал размер головы обыкновенного человека. Во вторых, хотя это была голова молодого мужчины приятной и, я бы даже сказал, красивой наружности, однако выражение его лица было грозным. Огромные, под стать размеру головы, глаза смотрели на находившихся в комнате крайне неприветливо. В третьих, голова эта сидела не на обычном, пусть даже огромном человеческом туловище. Она находилась на конце длинной драконьей шеи.
Вслед за головой из темноты возникли две огромные лапы, которые вцепились в каменный подоконник. Однако того момента, когда чудовище полностью окажется в комнате сладкая троица дожидаться не стала. Не сговариваясь, каждый из них бросился к двери, по счастливой случайности оказавшейся незапертой. В спину убегающим раздался рык, напомнивший Антуанетте о львиной охоте, в которой она однажды принимала участие. Спанид представил свою жену, заставшую его в постели с чужой женщиной. Перед Динодом же, обезумевшим от ужаса, возник образ отца — пьяницы и драчуна, терроризировавшего жену и детей, и умершего от разрыва сердца в припадке пьяного бешенства.
Промчавшись по длинному гостиничному коридору, участники вечеринки сбежали по лестнице и ввалились в трактир, полный подвыпивших торговцев. Опрокинув по дороге несколько стульев, мимо остолбеневших посетителей они ворвались в теплую ночь и, пробежав около трех сотен метров, остановились. Первой опомнилась Антуанетта. Преодолев несколько большее расстояние, повалился на мостовую Дидон, не привыкший к подобным физическим нагрузкам. Бежавший последним Спанид прислонился к стене, прикрывая ладошкой причинное место. Как это ни странно, всем троим почти одновременно пришла в голову похожая мысль о том, что их разыграли шутники, просунув в окно куклу предназначавшуюся для праздничного шествия.