Александр быстро избавился от одежды. Превращение заняло секунды, и скоро в подвале вместо человека оказался дракон. Огромное тело с трудом умещалось в довольно просторном помещении. Широко расставив четыре своих лапы, стараясь, по возможности, не наступить ни на одно из мертвых тел, Александр выгнул спину дугой и уперся ею в потолок.
Постепенно наращивая усилия, он услышал, как трещат над его головой крепкие доски, и удвоил старания. Его широкие лапы утонули в рыхлой земле. Наконец потолок не выдержал, и доски лопнули с оглушительным треском. Александр почувствовал себя так, словно его поместили в раскаленную печку. Однако броня защищала его тело гораздо лучше чем человеческая кожа. Он рванулся вверх разметав в стороны горящие доски и, словно демон, окутанный пламенем адского огня, взмыл в небо.
На земле все еще была ночь. Видимо, Александр проспал совсем недолго. Город, погруженный во тьму, освещали зарева многочисленных пожаров. Поднявшись в небо, он охватил взглядом панораму города.
Над пожарищами, словно стаи хищных барракуд, медленно перемещались галеры. Огненные шары, которые посылали вниз их баллисты, вызывали новые очаги пожаров, сея смерть, разрушение и панику. Бой все еще шел в нескольких местах.
С высоты, на которой парил Александр, сражающиеся были похожи на муравьев двух враждующих кланов. Но по всему было видно, что сопротивление защитников города сломлено. Пушки уже не стреляли. Толпы мирных граждан метались по улицам, тщетно стараясь добраться до городских ворот, в которые уже входила вражеская конница.
Особенно много пожаров пылало в центральной части города. Присмотревшись, Александр различил на земле обугленные остовы огромных кораблей Альдаона. Видимо, эта диверсия была делом рук того, кто скрывался под личиной Мастера Моучана. Хитрый трюк Жука с заколдованной водкой не сработал. Эскадра Альдаона сама привезла в город вражеский отряд. Не раздумывая больше, Александр направился в сторону парка.
Приблизившись к месту, он сделал круг над аэродромом. Место стоянки Солнечного Ветра пустовало. Это доставило Александру некоторое облегчение. А потом его охватила ярость. Неистраченный запас энергии требовал немедленного выхода, а гибель черных кораблей отмщения.
Невдалеке несколько галер обстреливали снарядами дворец Парламента. Правое крыло огромного здания было объято пламенем, и в свете пожара Александр различил на его плоской крыше крохотные фигурки защитников. Сложив крылья, он спикировал вниз. В течении следующих двадцати минут флот Тирао лишился четырех галер уничтоженных вырвавшемся на волю чудовищем.
Утолив отчасти свою ярость и досаду, Александр вновь набрал высоту и, преследуемый пятью судами противника, направился на юг. Очень скоро преследователи отстали и повернули назад. Тогда, забирая по широкой дуге влево, в облет Синего Города, Александр повернул на север, в сторону невидимых отсюда гор.
Когда небо посветлело на востоке, бой за Синий город был почти закончен. Еще остававшиеся в живых его защитники уничтожались врагами поодиночке. Дым застилал небо над разрушенной столицей. Сильнейшее государство на Восточном Материке в эту ночь было повержено врагом.
Глава 12
Бегство на Юг
Первую неделю пока армия двигалась по степи, Александру казалось что им сопутствует удача. Когда голова колонны достигла джунглей, и люди вздохнули свободнее, Александр решил, что происходящее — чудо. Не смотря на то, что темп продвижения заметно упал, зато и обнаружить теперь беглецов было намного сложнее.
Примерно за неделю до того момента, когда джунгли должны были расступиться, открыв взорам бесконечную гладь Южного океана, Александр подумал, что все идет слишком хорошо. Им овладели дурные предчувствия, которыми он не замедлил поделиться с Енотом и Альдаоном.
Первый разделял беспокойство Александра, так-как был человеком многоопытным. Второй же не придал этому большого значения. Его бурный роман с красоткой Антуанеттой, протекающий на фоне последних трагических событий, похоже, отразился на умственных способностях Царя Хастры не самым лучшим образом. Гибель собственного флота и войска весьма странно повлияла на поведение Альдаона. Он предпочел об этом забыть, предавшись наслаждениям в объятьях амазонки. Любовь как радужный нимб, казалось витала над головой капитана, и дурные мысли растворялись в этой ауре, словно кусочек сахара в стакане горячего чая.
Однако ни Александр, ни Енот не собирались потворствовать розовому настроению Царя. На совещании, где Альдаон и Антуанетта выглядели словно парочка влюбленных школьников в период, когда прыщавые юноши и девушки с остренькими грудками лишь начинают постигать азы любовной игры, было решено разбить лагерь в джунглях и направить в Рав три боевых корабля.
Прошло уже довольно много времени с тех пор как эмиссары Енота заключили сделку с Рауном этого города. В мире бушевала война, и в такое время договор был не более чем листком бумаги, если не подкреплялся, даже не золотом, а силой.
Енот, лично отправлявшийся на свидание с Рауном, должен был подтвердить соглашение и устроить все должным образом. Так, чтобы к прибытию армии корабли были бы готовы тотчас отправиться в путь.
Минуло около полутора месяцев с той памятной всем ночи, когда Синий Город был захвачен врагом и в течении следующих нескольких дней подвергся резне и разграблению — обычным спутникам побед Тирао. Через два дня после этого армия и несколько тысяч беженцев начали свой беспримерный марш по холмистой степи на юг.
Ни кто из отправившихся в это путешествие не знал, что ждет их впереди. Сердца людей были полны надежды и отчаяния одновременно. Будущее было похоже на игральную карту, на джокер-перевертыш, где на одной стороне намалеван загадочно улыбающийся шут, а с другой скалила зубы в идеальной улыбке костлявая смерть.
Их великий город, их страна, весь прежний уклад их жизни, будущее, который каждый из них представлял себе так ясно, до самой заслуженной старости, было уничтожено в этой жестокой войне.
Но с другой стороны, скажите, у кого из вас, не билось в два раза быстрее сердце при мысли о дальних странствиях, неведомых странах, о далеких неисследованных мирах. Взамен известного и, по правде сказать, довольно скучного будущего, судьба улыбнулась людям сквозь завесу черного дыма, поднимавшегося над руинами сожженных городов и деревень, и солнце весны послало им воздушный поцелуй надежды.
И лишь благодаря этому отчаяние не захватило их души целиком, и горе по погибшим родственникам сменилось таинственной радостью, о которой так много знают дети, ибо испытывают ее чаще чем взрослые. О, гораздо чаще потому, что известный им мир мал, и изведанна лишь крошечная его часть, и уже за покосившимися воротами родного дома, за первым перекрестком улицы, ждет маленьких людей сладостная новизна открытий и постижений.
Все в этой, растянувшейся на добрый десяток километров многоголовой змее, знали о цели их путешествия. Мудрый Енот после бурного спора с Александром — сторонником секретности, все же убедил последнего в том, что знание это станет для отчаявшихся людей опорой, которая поможет им перенести все испытания долгого путешествия.
«Ибо» — сказал он, — «Источники сил, живущие в надежде, гораздо важнее чем даже хорошее питание и спокойный сон.»
Напомнив Александру о его собственной юности, он убедил нашего героя пожертвовать принципом военной секретности ради надежды. И теперь люди, идущие пешком, люди, едущие на лошадях и восседающие на повозках, люди, плывущие по воздуху в кораблях, смотрели вперед, с нетерпением ожидая, что вскоре увидят море, а если повезет, то и далекий берег Черного Континента.
Но слухи, которые, как известно, единственные рождаются сами по себе, подобно Платоновским червям, были еще чудеснее. Говорили, что, на самом деле, цель их путешествия вовсе не Южный Материк, а некий далекий остров, где ожидает их счастливая жизнь в волшебном городе, сверкающем как бриллиант.
И самые легковерные из них верили в то, в чем сомневались даже сами распространители этих слухов. В то, что если они доберутся до этой далекой земли, то получат в награду жизнь вечную и будут избавлены от необходимости тяжко трудиться, так как на острове, по слухам, росли деревья со всеми потребными человеку плодами, а дома волшебного города были полны роскошными предметами, ожидавшими будущих своих хозяев.