«Без сомнения, смерть имеет свои преимущества перед жизнью,» — подумал Александр. — «Хотя, пожалуй, смерть могла бы принести с собой больше чудес, если уж не является абсолютным небытием.»
Как ни странно, но присутствие на теле ран, отчасти успокоило его смятенные чувства. Признаком этого успокоения, вполне, можно было считать иронию, проявившуюся в его мыслях.
Закончив осмотр тела, Александр еще раз огляделся вокруг и подумал, что эта комната отличается от тех, в которых ему довелось побывать, когда он умер в первый раз. Во-первых: в этой комнате не было ни одной двери. А во-вторых, ее стены не украшали ожившие картины из его прошлого. Он подошел к одной из стен и дотронулся рукой до ее поверхности. Слегка шероховатая она была холодна как лед.
Дверь возникла неожиданно, словно он, дотронувшись до штукатурки привел в действие некое скрывавшееся под ней волшебство. От неожиданность он отпрянул, но больше ничего не происходило. Дверь возникла, была перед ним и выглядела самым обыкновенным образом. Ее поверхность была белой, такой же как и стены и блестела словно отполированная слоновья кость. Он взялся за ручку и потянул дверь на себя.
В помещении, в котором он очутился, было большое окно. Дневной свет падал из него на стоявший под окном стол. За столом в необычном кресле, упиравшемся в пол единственной металлической ногой, сидел человек и что-то записывал в тетрадь.
Возле противоположной стены стоял книжный шкаф с книгами и другой стол поменьше, заваленный листками бумаги и заставленный странными предметами, назначения которых Александр не знал. Возле книжного шкафа примостились два стула, а с потолка свисала непонятная конструкция из бумаги и металлической проволоки.
Человек оторвался от тетради и поднял взгляд на вошедшего. Светло-серые глаза с веселым любопытством разглядывали Александра. Нижнюю часть лица покрывала щетина двухнедельной давности, темно-русые волосы падали на лоб неровными прядями.
— Если не возражаешь, — обратился человек к Александру, — Мне необходимо закончить работу. Это не займет много времени. Возьми стул и присаживайся. А потом мы сможем поговорить.
Александр промолчал, выбрал один из двух одинаково пыльных стульев, и присел на него. Человек вновь вернулся к работе, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь какой-то большой беспокойной мухой. Насекомое с громким жужжанием билось об оконное стекло, падало на подоконник, вновь взлетало, снова и снова повторяя попытки пробиться в мир за окном.
А за окном начиналось ослепительное осеннее утро. Без единого облачка синее небо занимало примерно половину того пейзажа, который открывался Александру с его места на стуле. Солнце еще не встало, и землю освещал лишь рассеянный голубоватый свет небес.
Вдали, подернутые легкой серой дымкой, виднелись вершины крутых холмов. На их склонах разместились небольшие группы деревьев, покрытые желтой и оранжевой листвой и несколько домов из белого известняка. Большой букет таких же восхитительно оранжевых листьев, напоминавших своей формой звезды или леденцы на палочке, стоял в стеклянной вазе на рабочем столе незнакомца. Вероятно, из-за них в комнате ощущался тонкий, немного горьковатый осенний аромат.
Время шло, человек, по видимому, увлекшись работой, позабыл о своем госте, и воспоминания, относящиеся к последним часам жизни, овладели Александром.
Вот дрогнула пехота под натиском врага, фаланги подаются назад и начинают отступать, пытаясь все же удержать строй.
Вот, идущая в атаку, на помощь пехоте, кавалерия амазонок проносится невдалеке. Копыта лошадей вздымают фонтаны сухого песка пока вдруг не оказываются у кромки воды. Почувствовав под ногами твердую опору, лошади ускоряют бег. Две тысячи клинков почти одновременно с шуршащим звуком вылетают из ножен и взмывают в небо.
Антуанетта в шлеме, над которым развивается вихрь окрашенных конских волос, кричит ему что-то, что он не может расслышать из-за шума и расстояния. Он еще успевает заметить ее белозубую улыбку до того, как другие всадницы вскоре заслоняют прекрасную Амазонку от его взора.
Вот пехота прекратила отступление и какое-то время удерживается на месте, но цена этому высока — из отряда Антуанетты уцелело лишь несколько всадниц. Отступая тем же путем, по кромке прибоя, они перемахивают на взмыленных лошадях через цепочку телег, ограждающую лагерь.
А за ними катит белая волна, та, что подмяла под себя и уничтожила их подруг. Это оживший ужас — Белки, они страшнее любой кавалерии. Чудовища окружают фаланги и врываются внутрь строя, который начинает рассыпается как карточный домик.
Вот Енот и двести его учеников — последний резерв Александра появляются из-за деревьев. Каждый ведет за собой десяток чудовищ, созданных волшебством, неотличимых от настоящих Тирао. Они нападают на врага сзади и сеют панику в его рядах.
И вот уже белки убивают белок, словно пророческое видение о будущем, когда покончив с последними остатками человечества, Тирао не избегнут участи людей и будут сражаться между собой за власть, деньги и землю.
Так вот он, сюрприз Енота! Фокус, похожий на тот, который он когда-то демонстрировал Александру, изгоняя из своего дома клопов и тараканов. «Подобное подобным, так сказать…»
В лагерь никто из них не не вернулся. Милый, старый, добрый и хитрый Енот погребен под телами чудовищ, и двести лучших его учеников вместе с ним.
Сражение переходит в самую жестокую свою стадию, когда больше нет строя, нет фаланг, нет фронта и тыла, и команды офицеров не слышны в грохоте битвы. Каждый сражается сам за себя, и все против всех. Люди и звери все смешалось.
Вот большой черный корабль плывет по небу и оставляет за собой черный след дыма. На его борту пожар. За ним стая мелких хищных птиц — это галеры Тирао стараются загнать свою добычу. Нити черного дыма с горящими иголками на концах стараются дотянуться до черного корабля, словно флотилия небольших китобоев пытается загарпунить чудовищного кита.
Вот Артапраг разворачивается над джунглями, и на серебряные звезды падает желтоватый отблеск солнца. От него к преследователям тоже протянулись иглы Греческого Огня на толстых нитях дыма.
Одна из галер, объятая пламенем, внезапно рушиться вниз. Вечнозеленые деревья принимают рухнувшее судно на свои ветви. Лес окутан черным туманом от горящих на его деревьях кораблей. Артапраг исчезает из поля зрения и уходит на север, по прежнему преследуемый «китобоями».
А внизу отступающая пехота приближается к лагерю продолжая сопротивляться. Еще несколько минут и начнется бегство. И Александр на коне с обнаженным мечем мчится навстречу битве.
Полдень, враг отступил. На земле тысячи трупов. От армии осталась лишь горстка израненных, смертельно уставших людей. Но они получили передышку. Пол-дня и целая ночь остается на отдых. Сегодня они победили потому, что не позволили врагу дойти до лагеря, но завтра их ждет смерть. И каждый из них знает об этом.
Вечером к врагу прибывает подкрепление. Это двадцать тысяч всадников. Джихметы — предатели, единственные союзники Тирао. Впрочем, выбор у них был небольшой. Конечно, они могли предпочесть смерть. Но Смерть предложила им союз. Как долго он продлиться? Вероятно, до окончания войны на востоке.
Солнце исчезает за холмом, и на пропитанный кровью песок выползают морские змеи. Когда-то им приносили в жертву быков, но сегодняшнее жертвоприношение неизмеримо щедрее — тысячи убитых и раненых лежат между морем и лесом. Огромные, десятиметровые рептилии пируют на песке. В наступающих сумерках кажется, что трупы шевелятся, что мертвые пытаются подняться и отомстить живым за свою лихую смерть.
В лагере тихо, лишь стонут во сне раненые. Охраны нет. Усталым и отчаявшемся смерть безразлична. Александр засыпает в своей палатке. Его железное сердце бьется спокойно, ведь «Солнечный Ветер» уже давно оставил этот злосчастный берег. Зарина и дети на пути к острову. Пусть будут счастливы! Пусть будут счастливы!