Малая Азия, Сирия, Финикия и Египет.
Город, который был основан 20 января 331 года до н. э., 25-го числа египетского месяца тиби, в первый год правления Его Величества Александра, не был похож на обычный греческий город. Скорее, то был город человека, который обрел божественную сущность, Άλεξάνδρεια προς τόν Αϊγυπτον25, то есть «Александрия по соседству с (рекой) Египет», обителью бога Птаха, подобно тому, как Пер-Рамсес (библ. Раамсес) во времена Моисея носил имя Рамсеса II, а Бубаст — имя Бастет, богини-кошки. В то же время местоположение города определяло его предназначение: стать столицей, «главой» великого тела, членами которого были отдельные населенные пункты, центром, из которого воля царя в силу божественного права могла эффективнее всего расходиться по всем направлениям, по «девяти дугам» фараоновой империи, точка в пространстве, в которой коренилась власть. В абрисе этого города не было ничего личного. Это была шахматная доска, — идея, подсказанная отцом геометрии и математических пропорций Пифагором (572–492 до н. э.), гражданином Навкратиса в Египте.
Все, что нам определенно известно об основании города, предпринятом Александром, которому помогали архитектор Динократ Родосский и военные инженеры Диад и Харий, укладывается в несколько фраз. В начале января 331 года окрестности Мемфиса покинул отряд, состоявший из нескольких тысяч кавалеристов и пехотинцев, как македонян, так и охотников-греков; в него входили также художники и предприниматели. Отряд направился к западной оконечности дельты Нила, пополняясь по дороге греками и египтянами, жившими по соседству с озером Мареотидой, нынешним Марьют, а под конец — обитателями местечка Ракотида напротив острова Фарос. Основанный город стал моделью всех «тройственных городов», «триполисов» античного мира. За советом Александр обратился к жрецам и прорицателям. Были совершены ритуалы, гарантирующие благосклонность земных и подземных богов, добрых демонов, 'Αγαθοί Δαίμονε? которые являются в виде змей, и небесных и водных богов, которые принимают облик птиц. Было отдано распоряжение оставлять для них повсюду понемногу крупы или каши. Александр пешком прошел вдоль будущей городской стены, линию которой указал ему Динократ, повелевая время от времени обозначать свой путь колышками или расставлять хорошо заметные меты. Александр одобрил план города в форме развернутого плаща, 30 стадий (5340 м) в длину, от 7 до 8 стадий (ок. 1325 м) в ширину, а также соединение острова с материком дамбой длиной 1260 м, разбивку города на пять кварталов, идею оставить в нем место для двух рыночных площадей и обустроить парки. Александр возложил ответственность за дальнейшие работы на градоустроителей, землемеров и глав общин трех представленных здесь народов, после чего, держа путь на запад, исчез в песках в сопровождении кавалькады лошадей и верблюдов.
Если верить рассказам, возникшим на основе «Истории» Клитарха (Диодор, XVII, 49, 2; Курций Руф, IV, 7, 9; и, возможно, Арриан, V, 25, 4; VII, 9, 7), в Паретонии (ныне Мерса-Матрух) Александр принял посольство греков из Киренаики, которое доставило ему почетный венок и богатые дары. Весьма вероятно, что «он заключил с ними договор о дружбе и взаимной помощи», но это никоим образом не означает, что республика Кирена признала Александра своим царем. Вылазка в пески продолжалась немногим менее двух месяцев26, но они пришлись на лучшее время года, когда иногда выпадает дождь.
Не принимая в расчет всевозможные байки, обратим внимание читателя лишь на свидетельство Птолемея, который сопровождал Александра в его паломничестве к храму Амона-Ра, отца всех фараонов: «Александра охватило желание отправиться к Амону в Ливию, с одной стороны, для того, чтобы вопросить его о будущем, поскольку оракул Амона считался непогрешимым, а с другой — потому, что Амона вопрошали Персей и Геракл (его предки!)… Ведь и сам Александр некоторым образом возводил свою родословную к Амону, поскольку мифы указывают на Зевса как на родителя Геракла и Персея» (Арриан, III, 3, 1–2). Так как два эти героя считались бесспорными сыновьями Зевса, нет никакого сомнения в том, что Александр явился сюда узнать, чьим сыном был он сам, и после этого визита он ясно давал всем понять, что и в самом деле является сыном Зевса.