По крайней мере со времен Пиндара («Пифийские оды», IV, 16; 462 г. до н. э.) отождествление греческого Зевса и египетского Амона было общепринятым, в первую очередь в Кирене, ближайшем к оазису греческом городе. Плутарх, который, подобно прочим, сообщает, что прорицатель из оазиса Сивы приветствовал Александра, обратившись к нему как к сыну бога, цитирует письмо, подтверждающее временное замешательство и сдержанность получившего прорицание царя: «В письме к своей матери сам Александр пишет, что он получил тайные откровения, которыми по возвращении поделится с ней одной» («Александр», 27, 8). Это достаточно ясное признание для всякого, кто считает, что понимает последующее поведение завоевателя. Но у нас нет доказательств, что уже тогда, в феврале 331 года Александр желал, чтобы македоняне признали его богом. Собственные колебания Александра в этом вопросе продлились по крайней мере вплоть до индийской кампании 327–326 годов.
Освободитель Вавилона
«А услышав, как говорил он сам, то, чего желала его душа, он вернулся в Египет… и, как утверждает Птолемей, сразу прибыл в Мемфис» (Арриан, III, 4, 5). Чтобы за три недели преодолеть путь в 550 километров, который пролегал через впадины Каттара и Бир Абу Харадыг, следовало двигаться по ночам, а днем прятаться от самума в шатрах. Вот несомненный повод для того, чтобы заставить говорить о себе как о боге — преуспеть там, где, как утверждают, Камбиз потерял 50 тысяч человек! В Мемфисе Александр реорганизовал управление прежней сатрапией. Он предложил посты наместников Верхнего и Нижнего Египта Долоаспису и Питису, египтянам по происхождению, контроль же за финансами и сбором налогов поручил греку из Навкратиса Клеомену. Военными губернаторами, командующими войсками и флотом Александр назначил греков. Он не желал доверять управление богатой и стратегически неуязвимой страной одному человеку. 21 марта Александр ступил на понтонный мост в Мемфисе. Вдоль Нила он спустился до Пелусия, где было назначено место сбора войск самого Александра, прибывших из Греции и Малой Азии наемников и их сопровождения, то есть всего около 7 тысяч кавалеристов и 40 тысяч пехотинцев, что очень близко к тому количеству, которое отправлялось в поход изначально.
Двигаясь навстречу армиям Дария, по крайней мере до Тира Александр следует тем же пролегающим вдоль берега маршрутом, которым прибыл в Египет. В Тире в мае 331 года были устроены празднества в честь Геракла-Мелькарта и Диониса. Но прежде Александр принял три важных решения. Во-первых, дабы, отправляясь в поход, привлечь к себе сердца афинян, он вернул им сограждан, взятых в плен в сражении на Гранике тремя годами прежде. Чтобы подавить волнения на Пелопоннесе, Александр отдал приказание 100 кипрским и финикийским кораблям, стоявшим на якорях в двух заново отремонтированных портах Тира, отправиться на Крит и присоединиться к македонскому флоту. Наконец, он произвел финансовую реорганизацию Передней Азии. Ведать сбором налогов и дани в Финикии, в Тире он назначил Койрана из Береи (ныне Верия в Македонии), а в Малой Азии, в Сардах — Филоксена. Друга своего детства Гарпала, который перед битвой при Иссе бежал в Грецию, Александр снова назначил на пост казначея и контролера по финансам. Гарпал заведовал армейской кассой на протяжении семи лет.
Выплата жалованья войскам, закупка провианта и средств передвижения тесно связаны с жесткой системой управления, что не следует смешивать ни с управлением, которое осуществляют новые сатрапы, ни с системой военных македонских наместников. Как раз одного из них, Андромаха, самаритяне захватили в плен и сожгли заживо в 55 километрах к северу от Иерусалима; Александр тут же добился выдачи убийц и казнил их (Курций Руф, IV, 5, 9; 8, 9–11). Когда же попросили пощады тираны с Лесбоса, перешедшие на сторону персов, он выдал их собственным гражданам на пытки и казнь. Главное было — оставить замиренными земли, омываемые водами Средиземного моря к западу от продвигавшейся вперед армии.
Схема битвы при Гранике.
Армия, которой предстояло в третий раз помериться силами с воинами Дария, двигалась в два раза медленнее, чем всадники и погонщики верблюдов, недавно сопровождавшие Александра к оазису Сива27. Ее движение затрудняло огромное число сопутствующих армии людей, шедших с обозом в 3 тысячи повозок. От Тира до Тапсака (ныне Джераблус) на Евфрате в северной Сирии немногим более 600 километров, если двигаться через Сидон, Бейрут, Дамаск, Хом, Хаму, Алеппо, а также по усеянным мертвыми телами степям. Всего 51 день хода, с 10 июня до 31 июля, в самый разгар лета, то есть 12 километров в день, при том, что движение осуществлялось в основном на рассвете и в сумерках. За время пути они всего одиннадцать раз разбивали лагерь (Курций Руф, IV, 9, 11).