Честнее всего по отношению к царскому дому вел себя престарелый Антипатр, никогда не покидавший Македонию и поэтому не стремившийся к власти в Азии. Можно было рассчитывать также на преданность Кратера, которого весть о смерти Александра застала в Киликии, на пути домой, куда он вел ветеранов. Почти все сподвижники Александра, собравшиеся после его смерти в Вавилонии, в той или иной мере преследовали собственные цели. Они либо стремились к власти в какой-нибудь сатрапии, либо, как, например, Пердикка, помышляли о всеобщем господстве и мечтали унаследовать трон Александра. Лишь один из сподвижников, Евмен, оставался верным семье покойного царя.
Когда начались раздоры, воины, отвернувшиеся от Александра из-за его ненавистной им политики растворения македонян в чужеродной среде, не признавали сына Роксаны и хотели возвести на престол Арридея, сына Филиппа. Совет знати, наоборот, требовал признать законным наследником потомка Александра. Один из верных сподвижников царя, Птолемей, сразу же выступил против царской семьи и централизованной империи. Он предложил разделить империю между военачальниками и превратить ее в своего рода «федерацию сатрапий». Правители должны были назначаться из наиболее способных военачальников. Власть непригодных к управлению членов царской семьи полностью исключалась. Грандиозный и поистине перспективный план, который тайно одобряло большинство военачальников, но который слишком уж быстро разрушал традиционные внешние формы власти. Поэтому он не встретил одобрения ни у совета знати, ни у войска. В результате ожесточенных споров пришли к компромиссному решению: Арридей должен был принять имя своего отца Филиппа и, несмотря на слабоволие, играть роль стоящего во главе империи царя. Сына Роксаны решили считать соправителем и, когда он достигнет совершеннолетия, передать власть ему. Пока же дела государства возложили на правительственную коллегию[397]. Антипатр занимал положение наместника Македонии и автономного стратега эллинского союза, Пердикка — хилиарха Азии, а Кратер — защитника интересов короны и царской власти, которой фиктивно обладал не игравший никакой роли Арридей. Сатрапии распределили между военачальниками. Лучшую — а именно богатый и по географическому положению почти независимый Египет — получил Птолемей. Лисимаху досталась Фракия, Леоннату — Фригия, расположенная у Геллеспонта. На долю Антигона пришлась Великая Фригия, которую он сам завоевал. Каппадокию, тем временем снова обретшую независимость, получил Евмен. Оставшиеся сатрапии были распределены между остальными военачальниками. Лишь в восточных провинциях, на которые не нашлось охотников, сохранились прежние правители.
Таково было государственное устройство после смерти Александра, которое, по существу, следовало бы назвать неустройством. Попытка перейти от древнемакедонского традиционного права к более позднему, государственному не удалась; фактически установилось только право сильного. Новое эллинистическое государственное право возникло лишь два десятилетия спустя, после продолжительной борьбы самых крупных эллинистических государств.
Причина крушения сложившегося в Вавилоне государственного устройства в немалой степени связана с тем, что ему не хватало ясности и четкости. Уже невозможно было провести границы между полномочиями простата Кратера и хилиарха Пердикки прежде всего в вопросе командования царским войском. Не было ясности во взаимоотношениях новых сатрапов и центрального правительства. Фиктивность царской власти давала любому государственному деятелю, не члену царской семьи, возможность подвергнуть сомнению авторитет центрального правительства. К тому же Кратера не было в Вавилоне. Он вообще туда не возвращался, и Пердикке одновременно с функциями хилиарха пришлось выполнять функции простата. Неудивительно, что он стал отдавать приказы новым сатрапам от своего имени, а при случае даже смещал их. Таким образом, Пердикка стал играть роль самого Александра.