Свадьбу отпраздновали с большой пышностью. Александр вынужден был присутствовать на празднике и на пиру. Ему казалось, что люди стали его избегать, а когда с ним заговаривали, чудились насмешка, участие и сострадание. Сорокашестилетний царь сиял от счастья рядом со своей шестнадцатилетней невестой. В этот день жених напился больше, чем обычно. Аттал торжествовал. Когда вино развязало язык и выявило скрытые желания этого человека, он перед всеми гостями, принеся жертву богам, попросил их даровать македонскому царю законных детей.
Можно только удивляться, как Александр до сих пор молча сносил все это, но теперь его терпению пришел конец. Стихийные силы пробудились в нем, он схватил то, что подвернулось под руку, — это оказался кубок — и швырнул его в обидчика. Тот стал защищаться. Тут Филипп вступился за Аттала. Царь поднял меч на юношу, но, будучи пьян, не удержался и упал. Тогда все услышали голос сына: «Вот человек, который собирался идти походом в Азию, а не в состоянии даже пройти от ложа к ложу»[48].
Александр покинул двор и страну, отвез мать на ее родину, а сам отправился в Иллирию. Олимпиада пыталась вынудить своего брата, правителя Эпира, пойти войной против Филиппа. Александр, видимо, тоже искал в Иллирии союзника для похода на Македонию. Вероятно, юноша хотел лишить отца престола: была ли это только месть за Олимпиаду или он опасался потерять свое собственное право на наследство, мы не знаем. Но вероятнее всего это было желание освободиться от мешавшего ему отца.
Однако желания матери и сына ни у кого не встретили поддержки. Ни иллирийцы, ни эпирский царь не пошли на эту военную авантюру. Однако Филипп почувствовал опасность, которую враждебно настроенный Александр представлял для задуманного им похода против Персии. С помощью упомянутого выше коринфского ксена Демарата он начал переговоры с Александром и сумел уговорить наследника вернуться. Аттала и Пармениона Филипп отправил командовать македонским авангардом в Анатолию, чтобы предотвратить их столкновение с Александром. Александра по всей форме провозгласили наследником престола. Было достигнуто примирение с Эпиром. Олимпиада осталась жить у брата, который получил в жены сестру Александра — Клеопатру, что стало залогом дружбы между обоими государствами. Так с помощью дипломатии Филиппу удалось преодолеть те трудности, которые он сам создал своей слепой страстью.
Однако отношения отца с сыном продолжали оставаться напряженными. Их сближению мешала не только новая царица, но еще больше стремление Александра к независимости, лишавшее его покоя. На собственный страх и риск он стал заниматься политикой. Он ищет точку опоры, чтобы независимо от царя и Македонии перевернуть весь мир. Его отношения с правителем агриан Лангаром не давали ему необходимой уверенности. Но когда Пиксодор, который только что стал правителем Карии, отправил в Македонию посольство и предложил Арридею руку своей дочери, Александр без ведома Филиппа вмешался в эти переговоры и поручил своему другу, греческому актеру Фессалу, происходившему из новой знати, отправиться в Карию и просить от имени Александра руки дочери Пиксодора. Думал ли царевич, чуждый даже жителям своей родины, что таким образом он сможет утвердиться в Малой Азии, переселиться туда и обрести наконец долгожданную независимость от своего всемогущего отца? Видимо, девятнадцатилетний Александр надеялся на это, так как мог предполагать, что ему придется ожидать власти еще добрых два десятилетия. Филипп в то время был в самом расцвете сил.