Перед тем как ознакомить читателя с народом и его властителем, расскажем о самом городе Эги. Позади него — уходящие ввысь уступы Балканских гор, впереди — синеющие просторы Эгейского моря. Город лежал на границе двух миров — эллинского и варварского, между сутолокой городской жизни и тишиной деревень, между Европой и Средиземным морем.
Поскольку македоняне были причастны к обоим мирам, то нам следует разобраться в тех противоречиях, которые существовали между ними.
Средиземное море издревле создавало условия для благополучного существования жителей побережья, никого не притесняло, не угнетало, не ограничивало. Наоборот, море давало счастье, звало в свои просторы, оно пробуждало энергию, внушало человеку чувство абсолютной красоты и гармонии. Это, в свою очередь, способствовало общению людей, особенно характерному для горожан. Таким образом, именно Средиземное море вручило человечеству свой ценнейший дар — урбанизм, открыв преимущества городского образа жизни. Охотнее всего восприняла этот дар Эгеида, где выросли самые цветущие города. Здесь все благоприятствовало им: и открытые пространства, и красивые пейзажи с удивительными уголками, как величественными, так и укромными.
Все это, вместе взятое, создало наивысшую гармонию, в которой сочетались трудолюбие и грация, долг и свобода, рассудочность и фантазия, естественность и красота. Гении и демоны человеческого духа вложили в создание расцветающей эллинской культуры все, чем они располагали: радость и страсть, любовь и ненависть. Это было время, когда зарождалось все новое, создавались небывалые шедевры, политические идеи воплощались в отважных подвигах, знание вырастало в науку, ремесло и техника получили дальнейшее развитие. В эту эпоху каждое поколение превосходило предыдущее духовным богатством, зрелостью, умом и ловкостью, человек поднимался все выше по ступеням своего развития. Ареной всей этой бурной деятельности были оживленные полисы — соперничавшие друг с другом греческие города-государства.
Многогранному развитию эллинского духа в известной степени благоприятствовало соперничество между полисами, представлявшими собой самостоятельные культурные центры. И хотя Афины и Спарта иногда объединяли своих союзников, единого государства у эллинов никогда не существовало. Таким образом, раздробленность, которая обычно препятствует развитию, здесь стала фактором плодотворным, так же как в Италии в эпоху Возрождения, когда разобщение полисов привело к подъему творческой активности городов.
Неудивительно поэтому, что греческие полисы оказались не в состоянии поглотить весь избыток энергии, и она, перелившись через край, подобно морским волнам, захлестнула все прибрежные области. Особенно привлекательными для эллинов были северные области Эгеиды, богатая корабельным лесом Македония и Фракия с ее золотоносными рудниками. Здесь, на побережье, возникло целое соцветие эллинских городов, а местные жители оказались вытесненными со своей территории. У самих македонян осталось лишь два порта — Фермы и Пелла, причем последняя была расположена в мелеющей бухте. Эллинизация распространилась далеко за пределы собственно греческих городов, охватив население прибрежных областей и предгорий, в том числе города Эги, находившегося всего в 30 километрах от побережья.
За Эгами поднимались Балканские горы и начинался совершенно иной мир, существовавший как бы вне времени. В этом мире сохранялся патриархальный уклад, который передавался из поколения в поколение и резко отличался от жизни на побережье Средиземного моря, где сконцентрировался весь культурный мир. В глубоких складках гор стрелки часов истории, казалось, остановились. Только изредка в эти ущелья залетал свежий ветер. Население долин Центральных и Восточных Балкан позволяло иноземцам проходить через свои земли, но относилось к ним настороженно. Местные жители покидали пределы своей территории только ради легкой добычи, или же их вынуждала к этому перенаселенность.
Таким образом, это был консервативный, замкнутый мир. Здесь интересовались только своей внутренней жизнью да жизнью ближайших соседей, руководствуясь лишь привязанностью к земле, племенными обычаями, обрядами и понятием чести. Люди здесь были добросердечными, спокойными и гостеприимными. Они любили музыку и развлечения, поклонялись красоте, но все эти чувства не касались того, что выходило за пределы их родины. В основном в небольших селениях и деревнях жили пастухи и крестьяне, но немало было и людей состоятельных, владевших полями, большим количеством скота и лошадей и даже драгоценными металлами. Эта сельская знать вела своеобразную жизнь. Среди них было много воинов, достаточно смелых и искусных в грабительских набегах. Одни уподоблялись орлам, бросавшимся на добычу сверху, другие — хищным волкам, третьи — диким быкам. Всех обуяла необузданная гордыня, и горе было тому, кто ее задевал. Зачастую весь смысл жизни сводился у них к отмщению человеку, задевшему их гордость. Им было чуждо стремление к каким-либо новшествам, но под пеплом обыденности тлело яркое пламя страстей.