Значительно большие опасения, чем поведение иудейских первосвященников, у Александра вызвала позиция Газы, которая преграждала Александру путь в Египет. Правитель Газы Батис набрал наемников-арабов (набатеев), сосредоточил в городе большие запасы продовольствия и приготовился к длительной осаде. Впрочем, набатеи и сами были заинтересованы в судьбе Газы, где кончался торговый путь из Набатеи через Негев к Средиземному морю.
Подойдя к городу, Александр приказал возвести осадный вал. И когда он поднялся на должную высоту, начали свою работу осадные машины. Во время одной из стычек Александр был ранен из катапульты в плечо. После двухмесячной осады, расшатав стены и сделав подкопы, македоняне сумели разрушить часть оборонительных сооружений. Александр повел своих воинов на приступ и после ожесточенных уличных боев овладел городом. Жители сражались до последнего человека; мужчины были перебиты, женщин и детей Александр продал в рабство, Батиса предал мучительной казни. В городе Александр поселил окрестных жителей и превратил его в свою крепость [Арриан, 2, 25, 4 – 27; Руф, 4, 6, 7 – 31; Плутарх, Алекс, 25; Фрагм. греч. ист., II, 142, № 5; Дионисий, О сочет. слов, 18].
Иосиф Флавий [Древн., 11, 325–339], кратко упомянув об осаде и взятии Газы, сообщает об экспедиции, которую Александр, по его словам, предпринял в Иерусалим. Его рассказ, восходящий к иудейской жреческой традиции, содержит сказочные подробности. Навстречу Александру выходят жрецы в священных одеждах; на голове у первосвященника, возглавлявшего процессию, надета высокая остроконечная жреческая шапка с золотой табличкой, на которой написано божье имя. Подойдя к первосвященнику, Александр преклоняет перед ним колени, воздавая почесть богу. Недоумевающему Пармениону он объясняет, что именно этот бог, привидевшийся ему во сне, ведет его против персов и дарует победу.
Войдя в Иерусалим, Александр приносит жертву богу. Познакомившись с книгой Даниила, он узнает себя в том греке, коему предсказано разрушить Персидское царство. По просьбе первосвященника Александр разрешает иудеям пользоваться «отеческими законами» и на седьмой (субботний) год, когда иудеи оставляли, по обычаю, землю под парами, не платить налоги. Многие иудеи по предложению Александра вступили в греко-македонское войско.
В том виде, как об этом событии повествует Иосиф Флавий, оно не могло произойти. Александра трудно представить коленопреклоненным перед иудейским первосвященником или объясняющим грекам либо македонянам, что победу ему дарует именно иудейский бог. Невероятна и ссылка на библейскую книгу Даниила, созданную между 167 и 163 гг., т. е. более чем на полтора столетия позже интересующих нас событий. Тем не менее, отправляясь в Египет, Александр был заинтересован в том, чтобы иметь в своем тылу умиротворенную страну; он должен был, следовательно, обеспечить свой контроль также и над иудеями. Не исключено, что встреча Александра и первосвященника Йадды действительно состоялась, причем Александр сохранил политическое устройство Иудеи и дал ей налоговые иммунитеты, учитывая местные обычаи. Возможно, что какие-то иудеи участвовали в дальнейших походах Александра.
На своем дальнейшем пути в Египет, да и в самом Египте, давно уже враждебном персидской власти, Александр не встретил сопротивления. Когда он появился в долине Нила, египтяне встретили его ликованием, как освободителя от ненавистного гнета [Диодор, 17, 49, 2; Руф, 4, 7, 1].
Мотивы, заставившие Александра двинуться в Египет, сводились, вероятно, к весьма элементарному политическому расчету: он мог опасаться возникновения там на развалинах ахеменидского господства местной царской династии, которая превратилась бы в противоборствующую силу. Египет являлся для Греции важной хлебной житницей. Без захвата этой страны завоевание Ахеменидской державы не могло бы считаться завершенным.
Отправившись из покоренной Газы, Александр на седьмой день прибыл в Пелусий [Арриан, 3, 1, 1 иначе: Руф, 4, 7, 2]. Там он застал свой флот, уже приплывший из Финикии. Отправив корабли по Нилу к Мемфису, Александр пересек Аравийскую пустыню и явился в Гелиополь, а оттуда – в Мемфис. В древней столице Египта он был коронован в качестве египетского царя [Пс. – Каллисфен, 1, 34, 2], получив стандартные титулы фараонов, и устроил гимнастические и мусические игры. В них приняли участие самые знаменитые артисты, съехавшиеся со всей Греции. Из Мемфиса Александр отплыл на север страны.
В низовьях Нила Александр основал город (по Руфу и Диодору, после поездки к оракулу Аммона; мы следуем изложению Арриана), существующий и в настоящее время и играющий важнейшую роль в экономической и политической жизни Египта, – Александрию. Новый город должен был принять его греко-македонских ветеранов и других переселенцев из Греции; таким образом, делался важный шаг на пути осуществления колонизационной программы, выдвинутой греческой публицистикой IV в. Александрия должна была стать оплотом македонского господства в Египте, проводником греко-македонского влияния на коренное население страны, сосредоточить в своих руках египетскую торговлю в Средиземноморье. Формально Александрия в Египет, по-видимому, не входила, именуясь «Александрией при Египте», а не «в Египте». После смерти Александра Птолемей I сделал Александрию своей столицей, и она оставалась политико-административным центром Египта до завоевания страны арабами, создавшими новую столицу – Каир. Уже при первых Птолемеях Александрия стала играть ведущую роль в духовной жизни всего греческого мира.
Александр сам занимался планировкой города [Арриан, 3, 1, 5]. Античная традиция изображает дело так, будто он на местности размечал, где вести стену, строить здания и устраивать агору, посыпая землю мукой, и что прорицатели увидели в этом добрый знак, говорящий о грядущем богатстве города (Арриан, 3, 2, 1–2]. По другому рассказу [Плутарх, Алекс, 26], во сне к Александру явился почтенный старец (Гомер) И побудил его основать город около о-ва Фарос. Когда Замечали план города, мела под рукой не оказалось, и на черную землю высыпали муку. Внезапно налетело великое множество птиц, которые склевали всю муку. Этот случай был истолкован как предзнаменование того, что новый город прокормит много разного народа. Руф [4, 8, 6] приводит легенду, будто Александр, следуя македонскому обычаю, обозначил ячменем стены будущего города; птицы склевали ячмень, но прорицатели истолковали, что это к добру. Вероятно, Руф наиболее точно показывает реальные истоки преданий о благих знамениях, сопровождавших основание города.
Пребывание в Египте сыграло исключительную роль в духовном развитии Александра. Переломным моментом в его жизни явилась экспедиция к оазису Сива, расположенному в глубине пустыни западнее Нила, где находился оракул верховного египетского бога Аммона, которого греки отождествляли с Зевсом.
В повествовании Арриана [3, 3, 2] и Руфа [4, 7, 8] настойчиво звучит мысль о том, что Александр еще до поездки к оракулу Аммона то ли считал Аммона-Зевса своим отцом, то ли хотел внушить другим такую мысль; с этим связывается его поход в оазис Сива. Само по себе указанное допущение не невероятно: титулатура Александра в качестве египетского фараона содержала наряду с прочим и наименование его сыном Аммона-Ра. Но если это так, то для провозглашения Александра сыном бога и получения признания его божественной сущности не нужно было отправляться в оазис Сива. Вероятно, в окружении царя в связи с его новыми титулами велись разговоры о нем как о сыне Аммона, однако этому титулу не придавалось серьезного значения. Египетская титулатура фараона воспринималась лишь как неизбежная формальность.
Первоначальный замысел Александра состоял, как кажется, в том, чтобы получить у оракула, чтимого также и в эллинском мире, предсказания на будущее. Благоприятное пророчество Аммона-Зевса, обретенное в оазисе Сива, могло послужить впечатляющей демонстрацией в его пользу. Имело для него значение и то обстоятельство, что, согласно греческим преданиям, этот храм посещали Геракл и Персей – оба мифических предка Александра [Арриан, 3, 3, 1; Страбон, 17, 814, со ссылкой на Каллисфена].