Было бы скучно приводить здесь обзор примерно двух десятков сатрапий, насчитывавшихся в империи Александра к 325 г. до н. э. Лучше попробовать выявить принципы, в соответствии с которыми Александр осуществлял свое правление на практике.[31] В первую очередь очевидно, что он сохранил большинство существовавших при Ахеменидах структур, в частности, сатрапии, границы которых, за небольшим исключением, не были изменены. Можно было бы предположить, что царь, имея перед глазами неприятный пример восстаний персидских сатрапов в IV в. до н. э., пытался ограничить власть своих сатрапов, заботясь в основном о сохранении единства империи вокруг собственной личности. Однако факты и примеры на эту тему противоречивы. Некоторые из принятых им решений видятся именно в таком свете. Например, известно, что он счел нужным разделить сатрапии со слишком обширными территориями. Так, в 329 г. до н. э. Сирия была (возможно) отрезана от Финикии. Кроме того, Александр был прагматиком и умел сообразовываться с необходимостью. По-видимому, два военачальника, назначенные в 332-331 гг. до н. э., в том числе перс Долоаспис (один из них отказался от назначения), были облечены властью лишь теоретически, но Клеомен, грек из Навкратиса, знаменитый сборщик налогов, довольно быстро сосредоточил в своих руках всю гражданскую власть.[32]
С другой стороны, иногда Александр принимал решение разделить полномочия сатрапа между несколькими своими ставленниками. Так, в Египте и восточных сатрапиях (управляемых персидским сатрапом) военная власть была доверена одному или нескольким македонцам. Тем не менее ничто не дает повода предполагать, что это правило применялось и в западных сатрапиях. Здесь, напротив (за исключением Карии, где примерно до 326 г. до н. э. наследники местной царевны Ады, признавшей власть Александра в 334 г. до н. э., получали только звание сатрапов, а не военачальников) осталось множество свидетельств военной деятельности сатрапов в течение 334-323 гг. до н. э. Впрочем, ясно, что Александр, всегда проявлявший практичность в этих вопросах, отдал военную власть сатрапам (западным), о которых он знал, что они уже сталкивались с бунтами и хроническим неподчинением своих народов. Разделение же власти в восточных сатрапиях представляло собой простую меру предосторожности. И наконец, сатрапы Александра унаследовали финансовые рычаги империи Ахеменидов.[33] Как показывает неправомерно приписываемый Аристотелю текст «Экономика», одной из их основных задач был сбор различных сатрапских налогов.
Таким образом, македонские сатрапы располагали расширенными полномочиями. Как согласовать этот факт с постоянной заботой царя о сохранении верховной власти? Основная причина, несомненно, в том, что для Александра проблема заключалась не в юридических или институциональных терминах. Главное - он прекрасно осознавал, что в контексте завоевания сама по себе реорганизация сатрапской власти не могла обеспечить ему постоянную лояльность подданных. Империя Александра - это государство непрерывного становления, это государство мобильное, перемещающееся вместе с армией завоевателя. Большее значение, чем существование (или отсутствие) промежуточных структур, на которые были возложены контрольные функции, имело наличие (или отсутствие) личности царя, который заставлял тех или иных сатрапов подчиняться или побуждал к восстанию. Поведение некоторых из них во время Индийской кампании служит ярким примером такого положения вещей. По возвращении, оказавшись в Кармании, Александр принял суровые меры в отношении некоторых сатрапов и правителей, которые злоупотребляли полученной властью и превратно толковали свои обязанности (взыскание самых разных налогов, узурпация функций и т.д.). Ряд авторов (Ф. Шахермайр, Э. Бадиан) даже говорили о настоящей «чистке». Симптоматично, что главный упрек, который предъявлял им Александр, - это «то, что они рассчитывали на его невозвращение...». «Поход царя в землю индов слишком затянулся, и казалось невероятным, что он вернется, пройдя через земли стольких народов, сражаясь столько раз со слонами...»[34] Таким образом, все вертится вокруг личности царя. Направившись в Индию, Александр не оставил вместо себя ни вице-царя, ни «премьер-министра», которым вменялось бы в обязанности следить за деятельностью сатрапов: как они взимают налоги и судят провинившихся. Он руководил делами с помощью узкого круга лиц, среди которых лишь некоторые были пожалованы титулами. Грек Эвмен из Кардии - архиканцлер; лучший друг царя Гефестион был наделен титулом хилиарха; финансами занимался Гарпал. Однако и эти титулы сами по себе не обладали каким-либо определенным содержанием, кроме самого названия титула, который царю захотелось дать кому-то из них в тот или иной момент. Гражданская функция великого канцлера не мешала Эвмену принимать участие в военных походах. Александр предпочитал наделять временными функциями своих somatothylaques (телохранителей), которых было около десятка и которые были связаны с царем узами личной преданностью. Итак, в той ситуации, которая сложилась по возвращении Александра из Индии, его естественной реакцией стало желание приступить к административным реформам, при этом он заменял провинившихся своими соратниками, которым доверял лично. В этом проявилась принципиальная слабость всего завоевания в целом. Даже на территориях с прямым управлением единицей империи оказывалось лишь название, и эта единица опиралась исключительно или почти исключительно на личность царя. Поведение многих сатрапов и правителей (незаконное взыскание налогов, побег казначея Гарпала в 325 г. до н. э.) в отсутствие царя внушало опасения за судьбу империи после ухода завоевателя.
31
Исследование на эту тему см.:
33
Замечания автора по этой теме см.: REA, LXXTV, 1972. Р. 34-49 (= «Rois, tribus et paysans». 1982, P. 15-30); см. также: