Вообще, отсутствие средств являлось основной трудностью для осуществления всех планов Александра. Несмотря на большие доходы от рудников, государственная казна почти совсем опустела еще во время войн Филиппа и при довооружении армии. В начале правления Александра в казне находилось не больше 60 талантов. На первые походы и на подготовку войны в Азии царю пришлось занять еще 800 талантов. Когда армия двинулась в Азию, в казне оставалось всего 70 талантов{53}. Расплачиваться со своими долгами Александр предоставил родине. Если самая современная армия того времени отправлялась в поход без денег, то это означало лишь одно: Александр надеялся на быструю победу. Такая бедность не могла продолжаться долго. Единственная возможность вести продолжительную войну — захват персидского золота.
Такова была структура армии Александра. Если теперь разобраться во взаимоотношениях военачальников, то окажется, что почти все они находились под контролем Пармениона. После неудачи в Малой Азии в конце 335 г. до н. э. Парменион вернулся на родину. Он помогал царю довооружить армию и отправился с ним в поход. Парменион встал во главе объединенной пехоты македонян, союзников и наемников{54}. Один из его сыновей, Филота, командовал гетайрами, а другой, Никанор, — гипаспистами. Близкий друг Пармениона, Гегелох, командовал кавалерийской разведкой (продромой). Во главе союзной, а может быть, и всей кавалерии стоял, по-видимому, брат Пармениона — Асандр. Таким образом, под контролем Пармениона оказались все без исключения важнейшие командные посты. Среди командиров фаланг также находились его доверенные лица[18].
Монопольное положение Пармениона в армии тем более удивительно, что в решающем 336/335 г. до н. э. его даже не было в Македонии. По-видимому, Парменион играл ведущую роль еще во времена Филиппа, при создании и обучении всех видов войск, поэтому и мог поручать командные посты своим сыновьям и друзьям. При вступлении на престол Александр уже застал у руководства родню Пармениона. Так как и сам Парменион, и его близкие были верны царю, последний не стал ничего предпринимать против них, тем более что у него могло и не хватить для этого сил. Александру пришлось смириться с тем, что Парменион при всей его верности был более влиятелен в армии, чем сам царь.
Вообще, Александру пришлось отказаться от предоставления руководящих постов друзьям из пареа, так как всем им, как и самому царю, было немногим более двадцати лет. Только другу своей юности Гарпалу Александр смог сразу же предоставить важный пост — казначея армии. Это весьма трудное дело не прельстило никого из приближенных Филиппа.
В начале похода Александру подчинялись армия и военачальники, набранные еще Филиппом и Парменионом. Когда же эта армия станет войском Александра? Несомненно, это будет зависеть от его способностей как полководца. Во всех предыдущих боях молодой царь сумел доказать, что может обходиться без Пармениона. Теперь этот могущественный приближенный Филиппа сопровождал его и, можно сказать, стал для него обузой. Парменион совсем иначе, чем царь, подходил к решению военных задач. Он пережил катастрофу Пердикки III и знал, что значит потерпеть поражение. Отсюда проистекала его осторожность и осмотрительность. Кто же в этом походе окажется сильнее: зрелый, умеющий все предусмотреть муж или упрямо дерзающий юноша? Сам ход войны покажет, кто достоин стоять во главе армии. Сильнейший вместе с победой завоюет и сердца воинов.
Еще во время подготовки похода юный Александр нашел способ привлечь на свою сторону военачальников. Он создал при своем дворе лагерь, которому суждено было стать орудием и ареной его будущих действий. Какую роль сыграл этот лагерь в укреплении авторитета царя и в претворении в жизнь его планов, будет рассказано в следующем разделе.
ПРИДВОРНЫЙ ЛАГЕРЬ
Большинство командных постов в армии находилось в руках знати, но ничто не мешало Александру выбирать сотрапезников по собственному вкусу. Естественно, он не мог приглашать к столу всю знать, входившую в кавалерию гетайров: ее было слишком много. Получилось так, что образовался избранный круг гетайров, которых Александр всегда хотел видеть за своим столом, считал своими ближайшими соратниками, доверенными лицами.
В Азиатском походе принимали участие многочисленные «гости царя»{55}. Это были главным образом литераторы и художники. Никто не ждал, что они примут участие в военных действиях. За столом царя они появлялись по особому приглашению, но иногда на царские пиры получали приглашения и люди, не принадлежавшие к узкому кругу Александра.
Организуя свой придворный лагерь как самостоятельное подразделение, Александр рассчитывал на длительное пребывание за пределами родины. Он взял с собой всех, чья помощь могла понадобиться ему при управлении большой империей. Начальник канцелярии Евмен постоянно следовал за ним, это означало, что правительство было теперь не в Пелле, а в придворном лагере, из чего можно сделать вывод: уже тогда Александр думал о распространении своей власти на весь мир.
О далеко идущих планах царя говорило и то, что армию Александра сопровождала когорта ученых, исследователей, врачей, инженеров и художников. Он учредил ведомство для управления вновь завоеванными землями. Армия стала своего рода маленькой копией мира, способной собственными силами удовлетворять свои духовные потребности и интересы. Интеллектуальные интересы прежде всего соответствовали натуре самого Александра с его неиссякаемыми духовными запросами. Духовная жизнь Греции значила для него больше, чем для Филиппа. После смерти чуждого фантазиям отца эллинские философы и литераторы хлынули ко двору сына, жадно поглощавшего пауки и искусства. Все они отправились вместе с Александром в Азию. К ним присоединились и прибывшие из Эллады выдающиеся представители греческой культуры. Все эти люди весьма рев-пиво относились друг к другу и находились в постоянных раздорах. Но и это ничуть не раздражало Александра: он навязывал людям свою волю, но в то же время любил споры приближенных, так как в споре каждый обнаруживал лучшие свойства своего ума.
Александр милостиво относился к философам всех направлений. Он был рад тому, что к нему примкнул холодный, сухой рационалист, свободный от предрассудков, последователь Демокрита, Анайсарх со своим талантливым учеником Пирроном. В не меньшей степени приветствовал он участие в походе Онесикрита[19] и Анаксимена — представителей кинических воззрений, лишенных, однако, свойственного киникам недоверия и подозрительности. Александр особенно ценил их поклонение Гераклу. Они считали нужным творить добро и полагали, что человечество в целом стоит выше, чем отдельные государства. Из платоников Александр пригласил Ксенократа, но тот отклонил его приглашение. Должно быть, Александр хотел, чтобы его сопровождал и Аристотель. Последний нужен ему был не как философ, а как естествоиспытатель. Но более высокая задача звала Аристотеля в Афины, поэтому он рекомендовал царю своего племянника Каллисфена, однако, если бы он пригласил Феофраста, интересовавшегося естественными науками, выбор во всех отношениях был бы более удачным.
Александру очень хотелось, чтобы в походе участвовали историки и поэты. Им предстояло оставить потомкам рассказы о его подвигах и поведать миру об их величин. Царь дружески относился к своим придворным риторам и историкам: кроме Анаксимена он пригласил еще Эфора, но тот отказался. Царь надеялся, что Каллисфен сумеет истолковать ход Персидской войны с политической точки зрения в духе панэллинизма и таким образом воздействовать на греков. Надежды царя на прославление поэтами его подвигов не оправдались. Произведения придворных литераторов оказались довольно слабыми.
При том большом интересе, который Александр проявлял к изобразительному искусству, его, несомненно, должны были сопровождать художники и скульпторы. Неизвестно только, участвовали ли они в походе с самого начала или примкнули к нему в последующие годы.
18
Среди них зять Пармениона — Кен; одним из друзей Пармениона был Аминта, сын Андремона (Curt. VI, 9, 30).