Сашка молчал. Теперь он уже был не таким, как у деда Макара: огрубел, пока бродяжил, и к людям стал относиться с недоверием. Ему казалось, что все смотрят на него с жалостью и даже с презрением, как на пропащего. Решив бежать из колонии и не желая притворяться и кривить душой, он избегал откровенных разговоров. И непонятно было ему, почему учительница так ласкова с ним.
«Плохая учительница, — подумал он. — На салазках ко мне подъезжает, вместо того, чтобы меня за шкирку да в угол… Видно, сама меня боится. Веревочки вить из такой можно»…
— Чего пристаете ко мне? На что я вам сдался? — наконец ответил он вопросом на вопрос, не выдерживая пристального взгляда учительницы.
Лидия Власьевна тяжело вздохнула: не легко будет с этим новичком! Что ж, через ее руки немало прошло таких. Приходили они в колонию грязные, оборванные, грубили, а то и буянили, а уходили через несколько лет настоящими людьми. Каким же станет этот диковатый паренек с прямым и недоверчивым взглядом?
Она понимала, что именно от нее во многом будет зависеть это.
Скрывая свое волнение, твердо и требовательно сказала:
— Убери, Матросов, свой самолет. Зайдет кто-нибудь — всех осудит: в классе намусорено.
Сказала и опять уткнулась в классный журнал, будто уж и забыла о пустячном самолетике. Но сама сидела, как на иголках. Не захочет выполнить ее приказание — тогда что?
И вот, когда ее раздирали сомнения, она услышала напряженный шепот: «Что ж ты сидишь? Иди. Или кишка тонка?», «Или ждешь, чтоб мы за тебя убрали?»
Это были первые проблески торжества Лидии Власьевны: «Мы»… «мы»… Они и я — «мы». Они — мои, — мысленно твердила она. Потом услышала нерешительные, медленные шаги…
Лидия Власьевна подняла голову, когда он уже шел обратно. Счастливая от сознания, что все кончилось благополучно, она приветливо улыбнулась ему.
— Видишь, Матросов, какая еще несовершенная твоя авиатехника? И до порога не долетел самолет. Ничего, друг. Может, именно твой первый самолет и на другую планету полетит… — И обратилась ко всем: — Ну, что на сегодня задано?..
В цехе Матросов в первый же день поссорился с Брызгиным, к которому его определили подручным. Он не забыл, как Брызгин еще там, у санпропускника, насмехался над ним, а в цехе этот невзрачный, но заносчивый паренек, возомнивший себя начальником, стал высокомерно поучать его, как пользоваться молотком, зубилом, когда и какой подавать инструмент.
— Поучишься у меня, — может, и станешь похожим на человека.
Сашке казалось унизительным выполнять его приказы. И когда Брызгин упрекнул его, что он плохой подручный и только зря хлеб ест, он вспылил:
— Сам нос утирать не умеешь, а командуешь. Видали? Блоха в командиры лезет. Не буду слушаться! Ясно?
— Бродягой и останешься, — язвительно сказал Брызгин.
— Я? Я бродяга?
Сашка готов был тут же наброситься на Брызгина, но тот убежал и пожаловался мастеру.
Седой сухонький мастер слесарно-механического цеха, Сергей Львович Кудрявцев, подошел к Матросову:
— Что невесел? Может, кто обидел тебя?
Матросов не терпел покровительственного отношения.
О мастере ребята сказали ему: «Знающий, но строгий — хоть кого чище утюга выгладит». А Сашке именно и хотелось показать ребятам, что он никого не боится. Мог бы он, Сашка, в свою очередь пожаловаться мастеру, что ему трудно сработаться с чрезмерно заносчивым Брызгиным, но жаловаться — вообще ниже его достоинства.
— Пожалеть хотите? — вызывающе взглянул он на мастера. — Терпеть не могу жалости! Противно…
— Ерш какой! — с изумлением шевельнул седыми усами Сергей Львович. — Гордость ты имеешь, а невежественный гордец вроде мыльного пузыря. Сначала научись уму-разуму, тогда и гордись. А ты еще в трех соснах заблудишься. А?
Матросов отвернулся, буркнул:
— Нужна мне ваша учеба, как хомут ястребу! И так не пропаду.
Ребята у соседних верстаков засмеялись:
— Занозистый парень!
— Норовистый!
Мастер хмуро покрутил кончик уса, из-под насупленных бровей сурово взглянул на новичка и тихо сказал:
— Ну-с, вот что… Не жалеть — учить пришел тебя. Прямо тебе говорю — нянчиться, упрашивать не буду. Хочешь стать человеком — учись, работай честно, помогу во всем. Не будешь слушаться — выгоню из цеха.
«Заядлый старикашка», — подумал Матросов.
— Молотком владеешь? — спросил мастер.
— Это как? — подозрительно усмехнулся Матросов, думая, что мастер потешается над ним.
— Попадание молотком в определенную точку…