Ага, вот и они! В пещеру входили наёмники с повязками на глазах, ведомые молчаливыми рабами Мэлта. Когда им разрешили снять повязки, раздались удивлённые возгласы — кое-кто из них знал друг друга в лицо, но не предполагал встретиться здесь, причём некоторые были открытыми врагами. Двое совсем уже собрались выяснить отношения между собой, но маг негромко произнёс:
— Прекратить! Я — Мэлт.
Его голос прошелестел под сводами пещеры, и наёмники тотчас обернулись к нему. Имя Мэлта было достаточно широко известно и пользовалось нехорошей и вполне заслуженной популярностью. Ему приписывались различные злодеяния, от которых даже у видавших виды людей кровь стыла в жилах. Теперь, когда убийцы узнали, с кем им придётся иметь дело, они присмирели и замерли на месте. Мэлт ухмыльнулся:
— Вот так-то лучше. Будете заходить в эту комнату по одному, и каждый из вас получит задание и задаток. Задания не из лёгких, но и деньги немалые. Ты первый. — Мэлт показал на одноглазого, коренастого гистанца, который стоял не шелохнувшись и скрестив пальцы, чтобы отогнать от себя дурной глаз.
Наёмник нервно сглотнул слюну и пошёл вслед за чёрным магом.
Праздничный обед прошёл отлично, в духе древневековой роскоши. В царский дворец были приглашены самые видные государственные деятели настоящего и прошлого: военачальники, советники, дворяне и несколько крупнейших торговцев и купцов. Одежды их сверкали и переливались каскадами златотканой парчи; свет, падающий из окон, отражался от матового шёлка кушаков и резал глаза, блестя на крупных и не очень алмазах, изумрудах, аметистах и бериллах, в великом множестве украшавших одеяния на этих людей.
Одни были при оружии, для других средством существования являлись не мечи, а деньги или сплетни — всё зависело от выбранного жизненного пути. Но все приглашённые выглядели очень представительно, в отличие от рейдеров, одетых в дорожные костюмы. Царь предложил Александру выбрать платье из своего гардероба, однако рейдер отказался.
— Ваше величество, простите, но я отклоню это великодушное предложение. Вы, например, тоже одеты довольно скромно. — На царе не было других украшений, кроме тяжёлой золотой цепи с каким-то талисманом и короны на голове. — К тому же у нас на родине есть поговорка: «Встречают по одежде, провожают по уму». Я не хочу оскорблять ваш двор, но и не желаю походить на разряженную куклу.
Царь хмыкнул, но настаивать не стал. Праздничный обед затянулся до поздней ночи. Накануне Александр сделал строгое внушение рейдерам и Зарику о безукоризненном поведении во время пиршества. Как выяснилось позже, ящерёнок понял лучше остальных — весь вечер он не вылезал из-под одежды. Александр периодически подкармливал его лакомыми кусочками, пока живот ящера не раздулся, как футбольный мяч. Сергей Королёв был в своём амплуа — он выиграл двести золотых, перепив подряд троих конкурентов, после чего скромно уснул на жареном барашке. В остальном всё прошло неплохо.
Александр послал Джерри Бингла, и тот привёл рейдеров, карауливших лошадей, чтобы они тоже вкусили от царских щедрот. Половина команды закрутила шашни с танцовщицами, и Александру пришлось напомнить им, что они не на Танжере, а в древнем государстве — вдруг заставят жениться на соблазнённой девушке? Часть ухажёров тут же сменила предметы обожания — рейдеры покинули девушек и принялись обихаживать кувшины с вином.
Джек Абрикос в перерыве между сменами блюд, успевал передавать новости на «Белую звезду». Тор и Эркин давились слюной в рубке, слушая прямой репортаж о яствах из царского зала, при этом глядя на консервированную тракайскую козлятину.
Кульминацией празднества явилась речь правителя, где он провозгласил себя должником доблестного рыцаря. Присутствующие поддержали тост царя с пьяным энтузиазмом, абсолютно не вникая в суть. А суть была в том, что рядом с царём появилась красивая девушка в длинном лазурном платье и с изумрудной диадемой в чёрных волосах. После некоторого колебания Александр признал спасённую им от грабителей юную незнакомку. Она оказалась дочерью самого Пеззона.
Окончание праздничного вечера Александр помнил с трудом, но, в отличие от большинства гостей и рейдеров, он ушёл с гулянки своими ногами. Слуги и рабы постепенно уводили своих хозяев. Тех рейдеров, кто не мог самостоятельно передвигаться, сопроводили воины из царской гвардии. Разумеется, больше всех солдатам доставил беспокойства брат Херес — он хихикал и всё пытался заигрывать с впереди идущим десятником, приняв его за женщину. Иначе чем ещё можно объяснить его обиженные возгласы: «Дорогая, зачем тебе такие длинные усы?» К счастью монаха, этого не слышал Королёв — в противном случае сносить бы его насмешки брату Хересу ещё несколько месяцев.
«Это же надо! Девчонка — царская дочь. Как тесен этот город», — подумал Морозов, засыпая на гигантском тюфяке, на котором спокойно могли разместиться пять человек.
Александр не успел не то что выспаться, а даже, как ему показалось, просто сомкнуть глаза. Его тряс за плечо Абрикос, сам еле стоящий на ногах.
— Капитан, с «Белой звезды» сообщают, что в городе пожары и горят несколько храмов.
Спросонья Морозов никак не мог сообразить — причём здесь рейдеры, но потом до него дошло, что Тор и Эркин почуяли опасность. Он решил предупредить царя — мало ли что ещё может случиться. Собрав наиболее протрезвевших рейдеров, Александр попросил стражника у дверей проводить их к покоям правителя.
На чёрном лице кушита отчётливо выразилось подозрение. Пришлось идти к начальнику дворцового караула и объяснять ему, в чем дело. Капитан стражи принялся размышлять и взвешивать. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если б в караулку не вбежал запыхавшийся солдат. Он прохрипел:
— Капитан, двое часовых убиты возле чёрного входа на кухню.
У Александра похолодело внутри.
— Проклятье! Наверняка всё это связано друг с другом. Быстрее, показывайте нам дорогу!
Начальник стражи уже больше не колебался. Он расставил часовых так, чтобы перекрыть выходы и входы, крикнул солдат свободной смены, и все побежали по полутёмным лабиринтам дворцовых переходов. По пути они увидели двух стражников, лежавших в лужах крови, а у самого входа в царскую спальню были ещё трое: двое мёртвых, третий — умирал.
Александр пинком распахнул двустворчатые двери в царские покои — сейчас не до политесов. За ним хлынули внутрь рейдеры и стража с факелами. На постели, сдавленно рыча, катались два тела. На мгновенье Александр замешкался, пытаясь сообразить — кто из них кто, но потом разобрался, что в белом — царь, а в чёрном — убийца.
Он выбрал момент, когда человек в чёрном оказался сверху, и нанёс ему удар. Наёмник захрипел и обмяк. Пеззон спихнул тело на пол и, тяжело дыша, сказал: «Сари…» Начальник стражи распорядился скрутить убийцу, а трое стражников умчались в спальню наследницы. Вслед за кушитами выбежали Александр и Персиваль Конго. Но они опоздали — караульные у дверей царевны были мертвы, а в опочивальне нашли двух убитых нянек. Сама царевна умирала — у неё в груди торчал кинжал с эбеново-чёрной рукоятью.
Александр велел кушитам осмотреть помещение, а Персиваля послал за аптечкой и Абрикосом с рацией. Царевна Сари лежала неподвижно, её чёрные волосы разметались по подушкам, а лицо стало белым как снег. На груди расплывалось огромное пятно крови и стекало на белоснежную простынь. Убийцу нашли за тяжёлой портьерой: он успел вонзить одному кушиту кинжал в горло, но второй воткнул ему меч между рёбер по самую рукоять.
В этот момент в опочивальню царевны ворвался царь, сопровождаемый свитой заспанных и перепуганных советников и придворных. Увидев дочь, лежащую с кинжалом в груди, он испустил дикий вопль и кинулся к её ложу. Александр совсем непочтительно поймал его за шиворот и сказал:
— Не трогайте, она ещё жива. Может быть, её удастся спасти.
От беспросветного отчаяния царь перешёл к бурной надежде.