Не стоит удивляться, что жизнь холопа оценивалась ровно вдвое выше, чем свободного мужа (например, дружинника или купца), и что княжьего раба нельзя было убить даже по священному праву кровной мести. Холопство прихлебателей всегда было особо дорого власть имущим. Для истории важен перепад цен на жизнь. Убийство знатной женщины оценивалось, например, в 20 гривен, а вот княжий сельский староста, боярский тиун, ремесленник и ремесленница, пестун (воспитатель) и кормилица стоили одинаково, по 12 гривен. Рабыня ценилась в 6, а раб — только в 5 гривен. Видно, крепко был ненавидим огнищанин с его подъездными, вирниками, мечниками и иными бодрыми подручными, коли его жизнь приходилось охранять таким огромным штрафом. Изменить князю огнищанин не мог, не пригодился бы ему и подземный ход. Без защиты князя едва ли не каждый встречный убил бы злого холопа с превеликим удовольствием.
Как раз таким злым холопом и был Никита, жестоко мучавший народ на строительстве княжеской крепости и безжалостно дравший с людей последнюю рубашку. Сам он в это время пировал и пьянствовал, заливая "зеленым вином" (как тогда называли креплёные напитки, ведь водки ещё не было) муки медленно просыпающейся совести. Однажды Никита допился до такой степени, что ему явилось видение. На пиру он вдруг увидел, как из котла, где варилось мясо, высовываются головы и руки замученных им людей…
Это стало последней каплей. Никита враз порвал с прежней жизнью и решил уйти в монастырь: единственное место, где холоп мог тогда обрести свободу, ведь Русская православная церковь никогда не признавала рабства. Но переяславльские монахи его не приняли: уж больно злую жизнь вёл огнищанин, да и гнева князя за приём ушедшего раба им было не стерпеть. Никита и сам понял, что он неуместен в монашеской обители, пока не изгонит из себя беса.
Выкопав недалеко от крепости, близ места своих преступлений, землянку в форме колодца, Никита поселился на дне этого перевёрнутого, направленного вниз "столпа", терпя великую нужду, дожди и снег, холод и голод, спасаясь лишь неустанной молитвой да коркой брошенного сердобольными людьми хлеба. Со временем, почувствовав в себе нравственное исправление, Никита прокопал из своего колодца подземный ход в церковь. Понемногу признала его и братия монастыря. 35 лет провёл в добровольном страдании Никита, пока его 24 мая 1186 г. не убили разбойники. Знать, кто-то не простил былых мук злому огнищанину!
Никитский монастырь в Переславле-Залесском. Современный вид
Народ, однако, помнил и подвиг Никиты, молясь ему после мученической смерти как местночтимому святому и называя монастырь, к которому он прилежал, Никитским. В XVIII в., по воспоминаниям местных жителей, помнивших передававшиеся от поколения к поколению рассказы о Никите, у юго-западного угла монастырского собора была устроена часовня святого. В ней — каменный столп, вокруг него арочная галерея, а под часовней — подземная келья. На стенах иконописцы написали свой образный рассказ о жизни и подвиге Никиты Переяславльского.
К рождению Александра стены Переяславльского кремля ещё не успели основательно потемнеть от времени и рассесться — им было всего 27 лет. Новеньким выглядел и Спасо-Преображенский собор, с закладки которого Юрием Долгоруким в 1152 г. началась истерия Переяславля. И сейчас этот древнейший из сохранившихся в Центральной России соборов (он был завершен в 1157 г.) выглядит как мощный, величественный храм. А во времена Александра его строгие формы из сияющего на солнце белого известняка потрясали воображение. Одна могучая глава собора, золочёный крест которой виден был в хорошую погоду на десятки верст, символизировала единодержавие. Один Бог на небе — один князь на земле, утверждали предки Александра: его прапрадед Юрий Долгорукий, прадед Андрей Боголюбский и дед — Всеволод Большое Гнездо, в 1179 г. сделавший Переяславльскую крепость центром своего княжества, из которого он шагнул затем на владимирский престол.
С высокой галереи княжьего терема, стоявшего посреди крепости, рядом с собором, мама показывала маленьким княжичам Фёдору и Александру просторы их прекрасной земли. С трёх сторон от крепости лежали возделанные поля и огороды зажиточных усадеб, на тучных лугах паслись стада коров и табуны коней. Простор озера покрывали лодки рыбаков, забрасывавших сети. Целые артели с трудом вытаскивали сети по мелководью на берег, чтобы порадовать переяславльцев славящейся до сих пор озёрной рыбой. На озеро садилось великое множество птиц. В густых, охраняемых княжьими законами лесах, в изобилии водились дичь и пушной зверь. Бортники везли из лесов дикий мёд и воск.