При Петре мощи князя, которые очень сильно пострадали во Владимире при пожаре 1491 г., были перенесены в его новую столицу, в Александро-Невскую лавру. Это место при царе Петре считалось местом Невской битвы, как говорили предания той поры. Примечательно здесь вот что. Дело в том, что место битвы со шведами достаточно точно указано в летописи: при впадении в Неву реки Ижоры. Уже при Екатерине Великой это место было отмечено монументом. Вряд ли и при Петре существовали заблуждения насчет места Невской битвы. Лавра была основана как раз напротив бывшей шведской крепости Ландскрона, которая была уничтожена новгородцами в самом начале XIV века. И это событие, конечно, осталось в памяти потомков. Таким образом, лавра, так или иначе, знаменовала своим местоположением борьбу Руси за выход в Балтику со шведской экспансией. Борьбу, столь успешно начатую в лютые для Руси годы при Александре Невском и завершенную только при Петре Великом. Именно в этой борьбе созревало новое историческое понимание подвигов князя, определенная традиция его почитания, как покровителя ратных людей, которая связывала Александра Невского с новой столицей. По синодальному указу по случаю перенесения мощей в праздничную литургию был вставлен текст о борьбе русского народа за реку Неву и выход в Балтику. Указом Святейшего синода предписывалось отныне вставлять в праздничную литургию этого дня особый пункт о борьбе со шведами (Синаксарь со Службой Гавриила Бужинского). Иными словами, отныне вся борьба русского народа со Шведским королевством воспринималась православным русским людом как борьба священная, борьба народа Божиего с иноверцами. Этим указом русский православный народ фактически уподоблялся Библейскому Израилю, также церковно отмечавшему свои воинские победы над окружающими языческими племенами.
Уже первые цари Романовы проявляли чрезвычайную заботу об увековечивании памяти святого Александра Невского. Патриарх Филарет, отец первого царя из рода Романовых Михаила, приказал поставить первый собор в честь святого над Тайнинскими воротами Московского Кремля (около 1630 г.). Несколько раньше была написана икона «Александр Невский с деянием». Ежегодным стал крестный ход в день его церковной памяти 23 ноября по старому стилю. Перечень чудес, свершавшихся у раки святого, непрестанно увеличивался и тщательно фиксировался монахами Рождественского монастыря вплоть до первого десятилетия XVIII столетия. В списке середины XVIII века, присланном в 1772 г. из Владимира в Петербург, имеется добавление четырех чудес, последнее из которых датируется 1706 г. «Агиографический и иконографический образ Александра в XVI в. был “присвоен” московскими государями. В следующем столетии Романовы, декларировавшие свое родство с последними Рюриковичами, символически возобновили династическую связь Владимира и Москвы, торжественно прославив князя-мученика Георгия».
В сонме владимирских чудотворцев особое место с этого времени играют два князя: Александр Невский и Георгий Всеволодович. На уровне иконографических символов и форм им была отведена роль идеальных правителей — носителей «царского сана», воинов земного и небесного воинств, исповедников истинной веры.
Необходимо еще раз сказать несколько слов и об иконографии Александра Невского. Как мы отметили выше, до синодального периода истории нашей Церкви князь изображался на иконах исключительно в иноческих одеяниях. После переноса мощей князя в новую российскую столицу — Санкт-Петербург иконография изменилась. Александра Невского стали изображать в великокняжеском одеянии с обязательным княжеским атрибутом власти — мечом!
Святейший синод повелел изображать Невского на иконах не как схимника, но как монарха, в короне и богатом княжеском облачении, накинутом на доспехи. Святые мощи князя 30 августа 1724 г. были торжественно перевезены из Владимира в только что отстроенную Благовещенскую церковь Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга, о чем упомянуто было выше. Случилось это в третью годовщину Ништадтского мира со шведами (1721).
В 1725 г. был учрежден государственный орден Святого благоверного великого князя Александра Невского, на котором в императорский период вдруг вновь была возобновлена древнемосковская царская геральдическая традиция, идущая из Византии, изображать не черного императорского орла на золотом щите, а золотого царского орла в красном поле. Именно золотые двуглавые орлы обрамляли на ордене красный крест с изображением князя Александра в средокрестии. Интересно, что поиск определенного канонического образа князя продолжался весь императорский период и продолжается ныне. Одной из наиболее удачных, на взгляд автора, икон князя можно назвать образ, созданный сравнительно недавно для храма в Переяславле-Залесском.