Некто из западных стран, из числа тех, которые называют себя «слуга Божий», именно Андреяш, пошел, чтобы видеть Александра, подобно тому, как некогда царица приходила к царю Соломону, желая слышать его премудрость. Так и этот Андреяш, увидав Александра Ярославича, и возвратившись к своим, говорил: «Прошел я много стран и народов, но такого не встречал ни между царями, ни между князьями».
У меня, например, сразу возникает вопрос: если таким выдающимся по своим физическим параметрам человеком был Александр, то каковы же были его остальные семь братьев? Да и как же выглядел его отец, внук Юрия Долгорукого – Ярослав Всеволодович, породивший силача «в полсилы Самсоновой»? Был ли он тоже таким силачом, как Самсон, или чуть слабее? Так почему же больше никто из этого богатырского семейства не вошел в мировую историю? Может быть, не уродились такими силачами, как их братец? Кстати, чтобы было понятнее, какой силой был наделен, по версии «Жития», Александр, напомню, что библейский силач Соломон, с которым его сравнивает автор «Жития», однажды убил тысячу вражеских воинов ослиной челюстью. Может быть, Александр, подобно библейскому богатырю, тоже крушил своих врагов ослиной челюстью (точнее, за отсутствием на Руси ослов лошадиной или коровьей)? Не менее любопытно сравнение Александра Ярославича с римским императором Веспасианом. Чем же прославился этот «великий» полководец древности? Если бы не дошедшая до нас книга о том, как римские войска под его командованием жестоко подавили восстание в Иудее, вряд ли вообще что-либо знали об этом человеке, кроме того, что он случайно стал римским императором, положив начало династии Флавиев. Ни в одном военном учебном заведении мира будущих полководцев не знакомят с творческим наследием полководца Веспасиана. Его имя блекнет в лучах славы Александра Македонского или Ганнибала. Почему «Житие» не сравнивает Александра с этими действительно выдающимися полководцами древности?
Книга Иосифа Флавия «Иудейская война», которая увековечила избиение евреев, учиненное римскими легионами под командованием Веспасиана, была широко известна читающей древнерусской публике. Считается, что она способствовала формированию стойких антисемитских настроений на Руси. Дело в том, что ее автор, один из вождей антиримского восстания, предал своих товарищей, которые предпочли смерть римскому плену, поочередно заколов себя мечами. Иосифу, согласно жребию, выпало умереть последним. Но вместо того, чтобы исполнить свой долг чести перед павшими на его глазах боевыми товарищами, он не просто сдался римлянам, но и стал их активным помощником в войне против собственного народа. Евреи прокляли предателя. Зато в Риме так высоко оценили вклад Иосифа в разгром его соплеменников, что за оказанные услуги даже воздвигли ему памятник. В своей книге Иосиф прославил римский род Флавиев, который уничтожил его народ. И в награду сам получил право носить эту фамилию.
Сравнивая Александра с Веспесианом, автор «Жития» невольно заставляет читателя задуматься, не прозрачный ли это намек, что доверять его словам можно в той же мере, что и словам клятвоотступника Иосифа? Впрочем, есть еще одна причина. Автор «Жития» объясняет: Веспасиан «пленил всю землю Иудейскую». Вот оно в чем дело. Римский император подавил восстание в Иудее, и это принесло ему славу в Риме, чем он и воспользовался для того, чтобы стать императором. А Александр Ярославич в 1242 году подавил восстание в Новгородской земле, чем завоевал авторитет в Орде и воспользовался этим для того, чтобы стать Великим князем (потом он совершил еще один подобный подвиг – подавил новгородское восстание 1259 г.). Но в этом случае Александр Ярославич не прославленный полководец, а каратель и интриган. Откровенные преувеличения физических качеств главного героя «Жития» тоже должны были заставить читателя задуматься о достоверности описанных в нем событий. Совершенно очевидно, что портрет, созданный автором «Жития», не имеет ничего общего с тем, как в реальности выглядел Александр Ярославич. Описание Александра как былинного богатыря явно из области фантастики и, следовательно, все остальное, что пишет о нем «Житие», так же «правдиво». Никто из ученых мужей не берет на себя смелость утверждать, что подвиги Самсона, описанные в Библии, – это реальные исторические события, имевшие место в действительности. Почему же тогда описанные в «Житии» чудесные подвиги Александра Ярославича оцениваются не как плод буйной фантазии автора, а как историческая правда?
4
Если Александр Ярославич действительно был такой грозный противник, как описывает его автор «Жития», то как шведы осмелились напасть на него? «Житие» при чину нападения шведов объясняет так: «Услыхал о таком мужестве князя Александра Ярославича король римской области, из полунощной страны, и сказал: «Пойду и пленю землю Александрову». И собрал великую силу и наполнил много кораблей своими полками. С большими силами явился он, пылая духом ратным!» Более абсурдный повод для начала войны и придумать-то сложно – раз противник мужественный, значит, надо пленить его землю! Логичнее было бы предположить, что враги решились идти на новгородские земли, зная, что в городе сидит не опытный и прославленный полководец, а молодой «необстрелянный» князь, с которым им будет нетрудно справиться. Невская битва была полководческим дебютом Александра Ярославича. До нее он не совершал воинских подвигов. Этого факта не оспаривает ни один биограф князя. Поэтому заявление автора «Жития» о широкой всемирной известности Александра, слава о котором дошла даже до «полунощной страны», – заведомая ложь. Спрашивается, что мог узнать король этой самой «римской области» о молодом русском князе, который даже в родном отечестве был в то время мало кому известен?
В русских летописях шведов называют свеями, свеонами, но никак не жителями «полунощной римской области». Почему же историки не сомневаются в том, что автор «Жития» называет так шведов? Логичнее было бы сделать вывод о том, что он указывает на явно мифологическое происхождение вражеского войска (и соответственно сказочный характер сражения).
Но скорее всего автор «Жития» преследует другую цель: переименовывая летописных свеонов (шведов) в «римлян», он добивается того, что событие, по своим масштабам не выходящее за рамки локального приграничного столкновения, приобретает характер глобального мирового конфликта двух миров – православного и католического.
Итак, «Житие» не дает вразумительного ответа на вопрос: почему и с какой целью шведы предприняли военный поход на противоположный берег Балтийского моря. Не для того же, чтобы на самом деле помериться мужеством с Александром?
Не находя объяснений ни в летописи, ни в «Житии», отечественные историки демонстрируют чудеса смекалки, пытаясь объяснить мотивы шведского вторжения. Вот, к примеру, оригинальная по своей глупости версия из советской детской книжки под названием «Книга будущих адмиралов»: «Шведы не могли примириться с тем, что, кроме них, есть народ, который знает мореплавание, умеет строить корабли, сам ведет торговлю с близкими и далекими странами» (А. Митяев. «Книга будущих адмиралов», с. 31). Естественно, что под этим народом автор подразумевает не немцев, господствующих в это время на Балтике, и не итальянцев, чьи корабли заполнили бассейн Средиземного моря, а русских. Интересно, за какие такие заслуги в области мореплавания? Кажется, я знаю. Немцы и итальянцы только по морям плавали. Так каждый может. А ты попробуй протащить лодку волоком по земле между речками, как это навострились делать наши умельцы!
Для советских детей, воспитанных партией и правительством на сказках Аркадия Гайдара, мотивация вторжения в другую страну, основанная на логике «а я вам все куличики поломаю», вполне подходит. А для взрослых? Взрослых уверяют, что шведов подвинула к походу на Новгород «папская булла» (Костомаров), «папские послания» (Соловьев). Правда, текстов этих посланий ни один человек в глаза не видел, из чего можно сделать вывод, что их попросту и не было.