Древнерусский летописец так опишет приход шведской военной флотилии к русским берегам: «Придоша све (шведы) в силе велице и мурмане (норвежцы) и сумь и емь (финны) в кораблих множество много зело… с князем и пискупы (епископами) своими, и сташа в Неве в устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку, и Новгород, и всю область новгородскую».
Шведское крестоносное рыцарство и королевские полководцы прекрасно знали, что они шли покорять землю богатую, которой не от кого было ждать помощи. Прежде всего военной. Батыево нашествие на долгие годы обескровило русские княжества, так и не сумевшие объединиться против общего врага. Поэтому князь Александр Ярославич совсем не мог рассчитывать на приход переяславских и полков из других княжеств. Во всяком случае — на помощь значимую от отца Ярослава Всеволодовича и братьев.
В той ситуации вольный город Новгород мог полагаться только на собственные военные силы для отражения вражеского нашествия. Княжеская дружина, стоявшая в Городище, значительной силы для большого ратного дела из себя не представляла, имея в своем составе только три сотни хорошо обученных и снаряженных конных дружинников. И все же новгородцы, люди русские, мужественные, сильные духом свободных людей, не дрогнули в час наступившего испытания…
Как же вело себя шведское королевское войско, после трудного перехода морем достигшее пределов новгородских земель?
Огромная флотилия шнеков пришвартовалась к высокому берегу Невы при впадении в нее реки Охты. Речной берег здесь представлял собой удобную гавань, позволяя морским судам в большом числе подойти прямо к суше. Шведы встали лагерем на отдых. Возможно, им требовалось устранить кое-какие повреждения на кораблях — ведь и летом на Балтике и в Финском заливе порой свирепствовали сильные шторма, опасность которых удваивалась еще и наличием севернее главного морского судоходного пути большого числа опасных рифов.
То, что шведы, сами опытные воины, на всем пути своей корабельной армады до места Невской битвы так и не обнаружили неусыпно «разведывавших врага» ижорян, может говорить только об одном. Уверенность пришельцев в успешном исходе завоевательного похода переросла в самоуверенность. В ином случае они бы вели себя куда осмотрительнее.
Но следует отдать должное и «дозорному» искусству «морской стражи» ижорян, так и не выдавших своё присутствие неприятелю. В 1240 году стража ижорян сослужила господину Великому Новгороду хорошую службу. Может быть, поэтому и вошло в военную историю нашего Отечества имя бдительного порубежного стража старосты Пельгусия.
Следует все-таки отдать должное предводителям шведского войска, встревоженным пугающей безлюдностью невского побережья. С таким противником, как русичи-новгородцы, приходилось считаться даже в тяжелейшее для Руси время. Крестоносцы со всей предосторожностью обследовали окрестности корабельной стоянки у Охты, но так и не смогли обнаружить искусно притаившихся в окрестных, хорошо им знакомых лесах ижорян.
Отдых шведского войска в окрестностях устья реки Охты проходил в спокойной обстановке и потому притупил бдительность воинственных чужеземцев. А им следовало бы помнить, что законы войны для воюющих сторон всегда одни.
10 июля, после двухдневной остановки, не дождавшись попутного западного ветра, шведская флотилия пошла вверх по реке, растянувшись на несколько километров. Армада шнеков двигалась медленно, со скоростью около трех километров в час, на веслах, с трудом преодолевая сильное встречное течение даже летом полноводной Невы. После примерно десятичасового перехода, пройдя около 30 километров, измотанные шведские гребцы стали подводить корабли к левому берегу Невы в поисках удобной стоянки.
Такая стоянка нашлась не без труда. Королевское войско высадилось на невский берег в том месте, где в Неву впадает река Ижора с притоком Большая Ижорка. Место это называется Буграми. В отечественную, да и в мировую военную историю оно вошло как место Невской битвы 15 июля 1240 года.
Как и около впадения в Неву реки Охты, новая корабельная стоянка была временной и вынужденной. Поэтому шведы и не стали возводить на неприятельском берегу укрепленный походный лагерь.
Королевская флотилия из сотни кораблей причалила к левому невскому берегу за ижорским устьем и встала на якорь. Мореходные суда стояли в два ряда: борт о борт, нос к носу. С крайних шнеков на берег были переброшены достаточно широкие сходни, по которым могли сводить на сушу коней рыцарей и заводить их обратно на палубу. Между собой шнеки соединялись мостиками.